– Нормально, – пожала плечами Тата. – Он – хороший. Ну, конечно, художник, человек творческий. Удивляет иногда…
– А ты как хотела? Тебя Рябцев не удивлял?
Белозерова задумалась:
– Нет. Рябцев меня почти не удивлял. Даже когда мы были едва знакомы. И даже тогда, когда я узнала его очень хорошо.
– И это нормально, по-твоему?
– Я не знаю, но это как-то…
– Ладно, Тат. Ты не заморачивайся. Зря я о Рябцеве спросила.
– Да брось. Я все равно о нем думаю. И все жду, что позвонит.
– Что?! Ты же послала его?! Ты же не стала ничего выяснять?! А теперь чего-то ждешь?!
– Да. Именно так. Но… Мне кажется, что я жду.
– Ну, ты даешь!
– А как же иначе?! Ты как себе это представляешь?! Человек в разгар подготовки к свадьбе заявляется и говорит, что все, детка, ничего не получится?! Это – нормально?
– Тихо-тихо, не шуми! – Машка оглянулась вокруг и потащила Тату к окну. Там было не так многолюдно и можно было спокойно поговорить.
– Я спокойна. Только мне интересно…
– Так узнай!
– Подожди ты! Он не ответит все равно! Потому что сам, думаю, не знает. Мне интересно, как можно все вот так взять и бросить?! На что он рассчитывал? Что я разведу руками, и все останется, как прежде? Ну, тогда он дурак.
– Он дурак не поэтому. Он дурак, что упустил тебя, – сказала Кошкина. – Понимаешь, он такой скучный, такой предсказуемый… А ты… Ты… Вот и вином занимаешься, и вкус у тебя художественный есть, и не боишься ты ничего…
– Ошибаешься, я, Кошкина, очень боюсь…
– Господи, чего же?
– Многого. В основном боюсь не успеть. Не успею маме жизнь нормальную устроить. Ты не представляешь, как она ужасно выглядит. А ведь молодая еще.
– Ты голову этим не забивай, – сурово сказала Машка. – Ты делаешь все возможное. И это, можно сказать, святая цель – помогать родителям. Поэтому и нет ничего плохого в… Ну, сама знаешь, в чем… Эта тетина квартира нужна вам. И если ты бы рассказала тетке все, как есть, про дядю Славу и прочее, она бы все поняла и помогла вам.
– Нет, ничего рассказывать не буду. Рассказать – это значит разжалобить, попросить. А до этих пор это ее идея. Ее предложение, ее условие. И мне решать, как поступить. Но я не буду просителем. К тому же раньше мама не любила тетю Адель. И отношения у них были сложными. Вернее, никаких, насколько я правильно поняла. И последняя, думаю, об этом догадывалась.
– Давай я тебе вина принесу. – Кошкина метнулась к столам и тут же вернулась с бокалом красного.
– Вот, пей и прекращай терзаться. Хоть сейчас. Праздник все-таки!
