– Ну, что Гена твой? – какой раз спросила мать.
– Гена – хорошо. Работает. Мы же хотели в свадебное путешествие поехать, поэтому ему сейчас надо все дела сделать.
– Так свадьба только в конце апреля? – изумилась мать. – Он что же, не успеет?
– Банковские дела – они такие тягомотные… – расплывчато отвечала Тата. – И потом, начальство тоже требует.
– Так ты говорила, что он у тебя и сам начальник?!
– Да, у него в подчинении целый департамент. Много людей, понимаешь. Это же тоже тяжело, сам сделаешь – спокоен. А вот за другими проследить… – Тата, как могла, уводила разговор из опасной зоны. – Вот ты сама покормишь кроликов и не думаешь ни о чем. А доверь живность постороннему – места себе не найдешь. Но с другой стороны, одной тоже нельзя все делать!
– Не говори! Мне кажется, никто не справится так, как я. Поэтому я и не подпускаю никого… Ни Нелличку, ни Вадика…
«А они и рады!» – отметила про себя Тата. Гена и свадьба были уже забыты, и мать принялась рассказывать про свою жизнь и хозяйство. Тата слушала и приходила к выводу, что она не знала мать как следует. Когда была маленькой, отец был кумиром, а мама была источником строгостей и запретов. Потом уход отца, продажа дома, и опять не было возможности поговорить по душам – не жили, а выживали. Тогда было не до сантиментов. Потом Тата уехала, и появился отчим. Она все-таки не знала мать и теперь удивлялась, слушая ее. Сквозь замотанность и забитость проскальзывали юмор, ум, находчивость. И доброта. Тата просто диву давалась, сколько в этой женщине было прощения, понимания и любви.
– Мам, обещай мне, – Тата перебила мать и остановилась посреди дороги, – обещай, что не будешь так работать! Обещаешь? Что возьмешь помощника или помощницу?
– Хорошо, дочка, потом решим… – отмахнулась Людмила Савельевна.
– Нет, решим сейчас в этот мой приезд.
Массаж лица, маска, прическа, маникюр – все это сделали в одном салоне, и, посмотрев на себя в зеркало, Людмила Савельевна опять собралась плакать.
– Мам, да что ж такое?! Что же ты плачешь все время?! Как плохо, так плачешь! Как непонятно, так плачешь! Как хорошо, так плачешь! Да глаз же не хватит. И потом, глаза у тебя накрашены. Имей в виду.
Людмила Савельевна спохватилась.
– Давай по набережной еще пройдемся, – попросила она. Тата довольно улыбнулась – мероприятие достигло своей цели. К тому же к вечеру здесь собралось полно знакомых.
Домой они вернулись около девяти. Отчим смотрел новости по телевизору. Когда они вошли, он не повернул головы, а, обращаясь к диктору на экране, произнес:
