Женя бросился к мониторам. Они, как ни странно, все еще работали. Но на абсолютно черной карте было всего одно белое пятнышко.
— Ты просто чудо. — Женя обнял ее и расцеловал. — Ты все еще белая. Единственная во всем мире — и даже не серая. Катаклизм накрыл нас, но ты все еще борешься. Ты одна.
— Я осталась одна, — прошептала Саша. — Но почему карта черная? Это же была шестая волна. Почему ничего не тает?
— Окончательный прогноз, ага, сейчас глянем. — Женя достал из принтера листок. Тот обледенел, но теперь таял от тепла Сашиной благодарности. С него капало. — Еще одна волна, — сказал Женя, посмотрев листок. — Последняя. Точно последняя. Весь мир покрыт льдом, кроме этой комнаты, но Катаклизма хватит всего на одну волну. Все плохие мысли этого мира победили твои счастливые. Надо еще немного. У тебя осталось еще немного радости, любая хорошая мысль, вроде той, которой ты только что растопила лед?
— Еще одна волна, — прошептала Саша. Она пыталась вспомнить то чувство благодарности, которое только что переполняло ее, но теперь и эта мысль словно была заморожена. Как и все предыдущие. Подумаешь, бутерброды и чайник в цветочек. Не имеет никакого значения. — Мне больше нечему радоваться, — призналась девушка. — Катаклизм словно с каждой волной замораживает часть меня. Все радости, что я могла представить себе, уже не радуют. Я ничего не чувствую.
— А помнишь, я обещал поговорить, когда все кончится? — спросил Женя, заглядывая Саше в глаза. — Сейчас нет на это времени, Катаклизм собирает остатки негатива, но мы точно поговорим, я докажу тебе, что это задание было моим выбором. Что я действительно люблю тебя.
Он поцеловал Сашу, обдавая теплым дыханием ее замерзшие щеки. От него пахло молоком и медом, губы нежные и настойчивые, от них, словно круги по воде, расходилась дрожь по всему ее телу. Но девушка даже не пошевелилась. Та радость, что отвечала за любовь в ее сердце, тоже была заморожена.
— Ты ничего не чувствуешь?
— Ничего. Даже обиды. И это неважно, на самом деле. Все это не имеет никакого смысла. Зачем мы мучаемся?
Женя опустил ресницы. В это время в коридоре снова послышались шаги. Как бы далеко ни улетели замороженные люди, они возвращались. Дорожки из инея медленно ползли к порогу.
— Саша, последняя волна. Я знаю, ты сильнее Катаклизма. Скоро все закончится.
Женя принялся суетиться, поставил стол, стул, хотел закрыть дверь, чтобы забаррикадировать ее, но двери не было.
