Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1 [компиляция] | страница 18

Мередит приехал к психиатру на следующее утро. Ему предоставили уютную комнату с множеством книг на верхнем этаже. Там же имелась удобная кушетка, на которой, как посоветовал Коулингтон, Мередит может часами отдыхать и читать. В течение понедельника и вторника, Мередит, под чутким руководством доктора Коулингтона, не расстраивался больше от того, что слышит странные звуки. Он прислушивался ко всему, что могло достичь его ушей со стороны неспокойного мира. Когда никакие внешние помехи не отвлекали его от восприятия таинственных звуков, драма некого общества, парализованного страхом, вторгалась в спокойную жизнь Мередита как что-то неотвратимо ужасное.

К тому времени, согласно совету доктора, он начал записывать те членораздельные слова, что смог разобрать в стонах и криках, основываясь на фонетических совпадениях. Звуки, которые Мередит слышал, не соответствовали ни одному известному ему языку. Слова и фразы звучали нечетко и заглушались шумом яростных волн. Этот был постоянный фон для каждого звука, что слышал Мередит в те периоды, когда пассивно сидел в тишине. Разнообразные слова и фразы были полностью неразборчивы. Он всё записывал, но ни Коулингтон, ни сам Мередит не могли найти каких-либо аналогий с современными или древними языками. Произносимые вслух они звучали как тарабарщина.

Эти странные слова тщательно изучались доктором Коулингтоном, самим Мередитом, и, по меньшей мере, тремя профессорами археологии и сравнительной филологии. Один из археологов был другом Коулингтона, он же пригласил и двух своих знакомых. Все эти эксперты по древним и устаревшим языкам вежливо внимали попыткам Мередита объяснить очевидный смысл слов, большинство из которых были звуками битвы — криками и тем, что пациент определил как фрагменты молитвы. Некоторые фразы дошли до него как грубый хриплый вой. Профессора с интересом слушали, как пациент пытался воспроизвести это необычное завывание. Они педантично изучали его заметки. Вердикт был вынесен единодушно, даже со стороны догматичного молодого языковеда. Звуки были неким искаженным подобием санскрита, индо-иранского, аккадского и шумерского разговорных языков. Но слова не соответствовали ни одному известному языку, древнему или современному. Эксперты настаивали, что это и не японский.

Три профессора ушли, а Мередит и доктор Коулингтон продолжили корпеть над заметками. Мередит написал: «Ай, Ай, Ай, Ай; — Р'лайх! — Иех нья; — зох, зох-ан-нух!» Была еще одна группа слов, которая звучала как цельное предложение, и дошла до Мередита более или менее без помех. Он записал ее как «Айот, Айот, — наткаль-о, до йан кхо тхуттхут». Было еще много других возгласов, как полагал Мередит, произносимых разными людьми, и он тщательно их записывал.