Ясноград. 18 сентября 1988 г.
Измайлов вышел от «бога ширпотреба» Щупика под хмельком и в отличном расположении духа: что бы о нем ни говорили — скупердяй, бюрократ, перестраховщик, — а врач он каких поискать. За это его ценят, уважают. Какую болезнь определил! Щупик чуть ли не на руках носил приговаривая: «Вы спасли нам дочь, дорогой Марат Владимирович». И верно, спас. Даже родная мать, тоже врач, не могла понять, что с дочерью, посчитала, что у нее настала пора зрелости, оттого и сильные боли в животе. А оказалось — острый гангренозный аппендицит; запоздай он с диагнозом на час, вряд ли удалось бы спасти. Теперь девушка вне опасности. На радостях Николай Николаевич и сам так поддал, что еле на ногах держался. Обнимал и целовал Измайлова, повторяя: «Ты — настоящий талант, ты — маг и волшебник».
В этот вечерний час Измайлов и в самом деле чувствовал себя магом и волшебником, который все умеет и все может, даже покорить сердце самой красивой женщины в гарнизоне.
Такое желание у него появилось еще в тот вечер, когда он зашел на проводы Андрея Батурова.
«…Надеюсь, мы найдем общий язык и станем друзьями», — звучал музыкой у него в ушах голос Виты.
Он тоже надеялся.
Рассказывали, что вечерами Вита просиживает в библиотеке, читает газеты и журналы, интересуется спортом. Туда, в библиотеку Дома офицеров, и направился Измайлов.
Слухи подтвердились — она сидела там. Читала толстую книгу, делала записи в большом красном блокноте.
Измайлов взял подшивку газет, сел рядом и зашелестел листами.
Она не обратила внимания. Заглянул к ней в книгу и нимало удивился — она читала о катапультах.
Он терпеливо стал ждать. К его счастью, библиотека скоро закрывалась, и, когда Вита пошла сдавать книгу, он поднялся и у выхода преградил ей путь.
— Здравствуйте, Марат Владимирович, — обрадовалась она и, как и при первом знакомстве, протянула руку. — Как поживаете?
— Спасибо, хорошо. Вот по-холостяцки иногда в Дом офицеров заскакиваю. А вы, смотрю, изучением катапульты занялись. Уж не Андрея ли решили заменить? — пошутил он.
— А что? — весело отозвалась она. — Разве женщины не проявили себя в космосе, при испытании новых самолетов? И скажите мне, где они сплоховали? Так почему бы не попробовать им и испытание катапульт? Как, медицина не возражает?
— В принципе нет. Но лично вас я к этому делу не допущу, — категорично заявил Измайлов.
— Это чем же я прогневила вас? — приостановилась Вита, и в ее широко открытых глазах горели такие ослепительные звездочки, что голова у него закружилась сильнее, чем от коньяка.
