— Что ты все-таки намерен делать?
— Не знаю Скора, не знаю, всё так неопределённо, мысли, конечно, есть, но не будем забегать вперёд, — задумчиво говорил Марк, обнимая свою возлюбленную.
— Может быть, не поедешь? — со слабой надеждой спросила она.
— Ехать надо, иначе мы потеряем всё, — твёрдо ответил Марк.
— Мы первый раз расстаёмся, и я даже не знаю на сколько, — спросила Скора, глядя Марку в глаза.
— Всё будет хорошо милая, я это чувствую, — без тени сомнения ответил Марк.
Скору это несколько успокоило, и она стала помогать ему привязывать к седлу мешок с золотом. Когда всё было готово, Марк крепко поцеловал Скору, вскочил в седло и выкинув вверх сжатый кулак правой руки, поскакал вместе со своим воином. Деян подошёл к Скоре и обнял её:
— Он вернётся дочка, обязательно вернётся!
— Я знаю тата, — со слезами на глазах произнесла Скора.
Марк ехал едва заметной тропой, шагах в двадцати от него ехало ещё пять воинов. Марк вспоминал всё, что знал об императоре Константине. Когда его отец Констанций получил пост западного цезаря, Константина приняли на службу при дворе восточного цезаря Галерия. Константин стал подавать большие надежды, как командир. В сражениях с персами он одновременно с Марком перед строем легиона был произведён в центурионы. Тогда-то они и познакомились лично. Дальше, правда, их пути разошлись, как сын цезаря Константин быстро поднимался по служебной лестнице и вскоре стал первым трибуном, но при этом оставался простым и открытым в отношениях со своими боевыми товарищами. Легионы его любили. Когда августами в Римской империи стали Галерий и отец Константина Констанций, уже на следующий год отец Константина попросил Галерия отпустить его сына служить к нему в Британию, по причине своей тяжёлой болезни, но Константин был у Галерия на положении почётного пленника. Восточный август боялся отпускать от себя сына своего соправителя, так как знал что в случае смерти Констанция, Константин легко сможет склонить на свою сторону галльские и британские легионы. Часто он строил козни против молодого человека, но не решался предпринять чего-нибудь явно, дабы не навлечь на себя гнев граждан и ненависть воинов. Однажды император как бы в шутку и для испытания силы и ловкости Константина втолкнул его в клетку со львом, но Константин, обладая большой физической силой и отвагой, смог заколоть хищника своим мечом. Между тем тяжело больной Констанций отправил письмо Галерию и просил прислать к нему сына, которого он хотел видеть перед кончиной. Так как Галерий не имел больше приличного предлога препятствовать отъезду Константина, он с большой неохотой дал на это согласие. Впрочем, он намеревался задержать его по дороге и поэтому повелел, чтобы Константин отправился в путь утром. Однако Константин в тот же вечер умчался из Никомедии, искалечив по пути всех государственных лошадей на многочисленных дорожных постах. Когда Галерий узнал об этом, он пришёл в ярость, но уже не мог ничего поделать. С невероятной быстротой Константин добрался до Британии к больному отцу. Тот успел только передать власть из рук в руки. Легионы провозгласили Константина своим августом. Константин был очень осторожным политиком, поэтому согласился принять лишь титул цезаря.
