— Уверяю вас, что в скором времени мы откроем и много других талантов у свевов, — улыбнулся Марк.
— Это ты про что сейчас, — спросил Деян.
— Римская империя величайшее государство не только в военном деле,
но и в области культуры, науки, строительства. Весной к нам прибудут учителя, они станут учить свевов различным видам ремесла, затем наиболее способных мы отправим учиться мастерству в Аквинкум, в итоге через два три года у нас появятся свои строители, портные, художники, ткачи, поэты, учителя, — мечтательно рассказывал Марк.
— Да, Марк, прирос ты к нам окончательно, вишь, как тебя Скора приворожила, — усмехнулся Дидил.
— Да причём тут Скора, — смутился Марк.
— Ладно, давайте спать, — промолвил Деян, пристально глядя на Марка.
Засыпая, Марк подумал о Скоре, счастливо улыбнулся, вздохнул и уснул.
Через три дня отряд свевов выступил в поход, что бы колонна сильно не растягивалась, Марк дал команду, построиться по десять всадников в ряд, но за счёт обоза, колонна всё равно растянулась на две мили. Вожди находились во главе своих воинов, а Марк с небольшим отрядом поехал впереди. Хотя было раннее утро провожать воинов вышли все свевы. Женщины с детьми, матери, отцы, молодые девушки возле своих домов махали руками, кое-кто смахивал слёзы. Дидил обернулся и крикнул: «Песню давай!». Несколько голосов запели, а остальные подхватили, над заснеженными полями протяжно понеслось:
Наши горы и долины,
Небо звёзды и река,
Я вернусь с похода к милой,
Пусть дорога нелегка,
Поцелую нежно в губы,
С ней смилуюсь до утра,
Лучше нет моей голубы,
Звать её моя жена!
Марк улыбнулся и вспомнил Скору, что-то очень тёплое шевельнулось у него в груди. Он совершенно не думал о предстоящем сражении, потому что точно знал, что вернётся, обязательно вернётся, его очень сильно ждут, и так думал каждый свев.
Константин разбирал бумаги в своём дворце в Тревире. Он прибыл сюда неделю назад вместе с матерью и сыном Криспом, Фауста осталась в Аквинкуме. Продолжалось противостояние августов, одновременно правивших в Римской империи и не признающих друг друга. Его сыну Криспу, сыну одного из императоров, конечно, грозила опасность, поэтому теперь он всегда будет рядом с ним.
Разбирая бумаги, Константин размышлял о том, как изменилась римская армия со времён императора Трояна. Богатство Римской империи и появившаяся вследствие того роскошь и расточительство с течением времени подорвали могущество государства и стали оказывать вредное влияние и на войско. Патриотизм, чувство национального самосознания, отличавшие римлян от прочих народов, начали исчезать. Воинский долг, воодушевлявший всякого гражданина в то время, когда никто не мог получить какой-либо должности, не прослуживши предварительно известное время в рядах войска, стал понемногу угасать, особенно по мере того, как с расширением границ государства, Рим, находившийся в центре, всё более и более удалялся от сферы опасностей и тягот боевой жизни. Ведь со времён появления неприятельской армии Ганнибала у ворот Рима прошло уже более пятисот лет, и больше никогда враг не стоял у стен вечного города. Отвращение римлян к военной службе сделалось настолько сильным, что итальянские юноши, подлежащие зачислению в легионы, часто отрезали себе пальцы правой руки, чтобы не служить в армии.
