На переговорах Максимиан, бывший август западной части империи, сообщил ему, что он и его сын Максенций, провозгласивший себя августом после того, как Флавий Север добровольно сложил свои полномочия, признает и Константина августом, если тот возьмёт себе в жёны его дочь Фаусту. Константин даже не подозревал, что его самолюбие, которое было очень сильно ущемлено, когда год назад Галерий назначил цезарем не его, а Максимина Дазу, хотя все и он сам ждали именно его назначения, вдруг отодвинет Минервину на второй план. Пока Константин размышлял, хитрый Максимиан привёл в зал, где шли переговоры, свою дочь Фаусту и благословил их будущий союз, взяв с него слово, как можно быстрей развестись с Минервиной. Так он стал августом Римской империи, правда, этот его титул ещё не утвердил восточный август Галерий.
Когда Максимиан с дочерью уехали, Константин не представлял себе, как объявить обо всём этом Минервине, которая, в это время вместе с сыном и его матерью Еленой, гостила у знакомых в соседнем городе, но всё произошло, как произошло. Плохие вести доходят очень быстро, и Минервина приехала только для того, чтобы посмотреть ему в глаза. Об этом ему рассказала мать. Константин прислушался, за его спиной было тихо, видимо Фауста уже уснула.
На следующий день император появился вместе с женой в местном амфитеатре, где должны были состояться бои гладиаторов. Он был в пурпурной тоге с золотым венком на голове. Все присутствующие встали и громко приветствовали его возгласами: «Да здравствует император!», «Слава императору!», «Слава Константину!». Константин улыбался, внутри него возник душевный трепет, сладкое и непередаваемое чувство торжества. Он смотрел на ликующие трибуны и наслаждался этим своим ощущением. Выдержав некоторое время, он, наконец, поднял руку, трибуны начали успокаиваться. Константин сел. На арену стали выходить гладиаторы. Они тоже обращались к императору и после этого начинали схватки. Константин с интересом наблюдал за этим зрелищем, и определял их судьбу, поднимая или опуская большой палец вниз. Фауста сидела рядом, ей очень нравилось это ликование народа, обращённое и к ней тоже, она ведь была женой императора. Фауста улыбнулась впервые после вчерашнего вечера.
Пока Скора накрывала на стол Деян начал свой рассказ:
— На следующий день после того, как ты Марк уехал, начались поединки на мечах.
— Ну и как они прошли, — спросил Марк.
— Вот тут произошло самое интересное, — улыбнулся Деян, — во всех поединках твои дружинники победили.
