Внутри у женщины тут же будто отлегло, дышать стало свободнее. Ей теперь не придется стоять одной пред жестокой толпой!
На общем фоне выделялся один старичок: говорил он всех громче, ярче, сочнее! Говорил так, что его было слышно в другом конце коридора. Сразу бросалось в глаза, что пережитое, как бы неприятно оно ни было, доставляло ему массу удовольствия! За что только не приходится хвататься человеку за неимением свежих впечатлений! Елена Львовна подобралась к старичку поближе и, подперев стенку, так же как все, стала его слушать. В коридорах порой узнаешь больше, чем в кабинетах, есть и у коридоров своя правда.
Звали старичка Петр Сергеич, многие обращались к нему по имени-отчеству, из чего Елена Львовна сделала вывод, что Петр Сергеич рассказ свой начал не сейчас. Действительно, рассказ велся уже некоторое время, но, ввиду того, что подходили все новые и новые лица, старичку приходилось все бросать и начинать сызнова. Это, конечно, не могло не нарушать хронологию, не внести некий сумбур в повествование, однако, ни капельки не смущаясь, что волчком крутится вокруг одного и того же, Петр Сергеевич все делал и делал вкрапления, прихватывал много ненужных подробностей, вопросы все сыпали и сыпали, а Петр Сергеевич, не продвигаясь ни на йоту, нимало не скрывая своего удовольствия, плескался во внимании аудитории.
Из услышанного Елене Львовне с горем пополам, но удалось кое-что слепить: Петр Сергеевич жил неподалеку, в недавно отстроенных двадцатичетырехэтажках, жил не один, а со своими (то есть дочерью, зятем и внучкой), у Полечки (внучки) в ближайшую субботу день рождения, и самый лучший в мире дед (Петр Сергеевич, не стесняясь, на этом настаивал) отправился за подарком. Дед, вероятно, не сильно врал, когда говорил, что лучший, — стоило лишь обратить внимание на то, как непринужденно Петр Сергеевич ориентировался в разновидностях Барби, как прекрасно разбирался в многоуровневых домах из розовой пластмассы и с каким вкусом мог их обставить. В итоге старик обошел несколько магазинов (но все вхолостую, поэтому-то ему и пришлось топать в «Золотые ворота», в которых, по его словам, все дорого, но выбор!). В «Золотых воротах» дед купил еще одну стиральную машинку, диван и кресло, потому как последнее время к Барби стал захаживать Бен. (О существовании Бена Петр Сергеевич тоже знал.) На пластмассовой мебели рассказ неожиданно оборвался, дальше пошли вопиющие подробности, от которых выли уши. Елена Львовна даже чуточку отползла по стеночке, одно дело, когда среди бела дня на улице раздевается молодой мужик или баба (даже она, женщина, в конце концов, еще не старая), а другое — когда является пред ясны очи сморщенный, видавший виды старикашка и трясет перед всеми своим барахлом.
