Геннадий даже обрадовался, что не улетел вместе со всем этим сбродом.
Где-то на пятом файле Геннадий плюнул, до того неприятно было все это слушать.
Юлия на досуге продолжала слушать сама, пока однажды не ворвалась к нему в кабинет, прихватив с собой приемник. Натянула на милого наушники, как всегда, вывернула один для себя! Предстояло самое интересное — челнок вырвется за слои атмосферы, прощай, Мать-Земля! Чао, бамбино! Улетаем бороздить просторы вселенной! Да здравствует неведомое созвездие!
Юля и Геннадий прилипли к приемнику, затаив дыхание и моля только о том, чтобы в самый ответственный момент приемник не подвел. Что там говорить, во всем этом трепете была и доля зависти. Полетели… счастливчики! Что-то их ждет впереди! Слышались разговоры. Юлия и Геннадий услышали, как корабль вылетел на орбиту и тихим ходом, на третьей космической, чтобы нашим с непривычки не поплохело, лег на курс… Из приемника доносились охи, ахи, вздохи, всхлипы, кто-то даже затянул «Как сын грустит о матери…», и вдруг все оборвалось…
Юлия, еще не сообразившая, что произошло, схватила приемник и затрясла его над ухом. Приемник не отвечал, Юля трясла сильнее, до тех пор, пока побледневший Геннадий не взял его из рук возлюбленной и не поставил на место.
— Что? — Юлия, все еще не понимая, смотрела на Геннадия.
Геннадий встал и заходил из угла в угол.
— Что-о? — не сводила с него глаз Юлия.
Геннадий остановился.
— Корабля больше нет, — ответил он.
— Как нет? — охнула Юля.
Весь вечер Геннадий и Юля почему-то молчали. Так, по инерции, дожили день, попили вечерний чай и легли спать.
Юлия спала плохо, всю ночь с кем-то боролась:
— Заговор, беззаконие, — часто срывалось с её губ, под утро она стала всхлипывать: — Я буду… жаловаться, — несвязно бормотала Юлия. Геннадий часто бросал на нее тревожные взгляды, поправлял съехавшее одеяло, в ту ночь он еще раз убедился в том, что его Юлия Альбертовна не просто прекрасная женщина, но и борец, пусть даже взбалмошный и непоследовательный. В других даже на такое благородство не наскребешь…
В ту же ночь у Геннадия родилась теория о мусорщиках вселенной. Мусорщики, исходя из теории Геннадия, могут когда угодно приземлиться, собрать всю шваль и вывести её за орбиту. К утру теория была готова. Геннадий сначала не хотел говорить о ней Юле, но та, проснувшись, тут же почуяла, что за ночь у Геннадия что-то созрело, забралась в кресло и приготовилась слушать. Дослушав, хуторянка вдруг объявила, что непростительно считать, что ты пришел в этот мир, чтобы завязывать чьи-то хвосты бантиком, и что если бы люди побольше соображали и не мечтали так гаденько, то не наплодилось бы столько подлецов и взяточников! Геннадий не стал спорить, хотя, наверно, тут были нюансы. В теории Геннадия оставалось еще одно слабое место: он никак не мог решить, действительно ли прилетали альдебарановцы или всё это было состряпано собственными органами… в борьбе за чистоту масс. Геннадий, как человек любящий, не стал посвящать в это Юлю, и так в этой жизни много и страшного, и неизвестного.
