маске кто-то прорисовал углём брови, глаза и ресницы. Тут я вдруг поняла, почему мне кажется, что в «Гудилин-холле» чего-то не хватает. Ну конечно же — исчезли зловещие резные маски со стен!.. Не иначе, подумала я, дядя Ося заставил жену их снять — приревновал к покойнику, что ли?..
— Он боялся их, — засмеялся Гарри, всегда читавший мои мысли без помощи хрустального шара, дымовых шашек и даже недопитого чая; и опять от меня не ускользнула лёгкая нарочитость его мимики:
— А что у тебя с… — начала я, но вновь обретённый брат не дал мне договорить:
— Ты ещё гостиную не видела, это шедевр! Пойдём, посмеёшься! — и втолкнул меня в комнату, казавшуюся в детстве образцом безвкусицы. Ну что ж, должна признать — за три года она заметно изменилась к лучшему! Грозные оленьи рога, равно как и аляповатый туркменский ковёр, служивший им когда-то достойным фоном, бесследно исчезли, уступив место роскошным глянцевым фотообоям — живой, искрящийся хрустальный каскад, окутанный лёгкой дымкой, в пену взбивает острые камни подножия. Так вот оно что! Наконец-то я смогла оценить тонкий английский юмор дяди Оси, как-то раз с загадочным видом показавшего мне полароидный снимок — он с женой на фоне этого самого водопада, а внизу подпись: «Мы в отпуске»!.. Надо же, а как натуралистично смотрелось.
В комнату ворвалась огромная Захира Бадриевна в просторном жёлтом сарафане: чмокнула нас в макушки, с обаятельной грациозностью порхнула к окну: — Сколько там натикало на термометре? Двадцать семь вверх — ужас!!! — уже на бегу сообщила, что «торт и всё прочее» — на столе: — Хозяйничайте тут без меня! — и унеслась восвояси, оставив по себе стойкий запах «Пуазона» (я вспомнила курс физики за седьмой класс — молекулы газа, диффузия). Секунду спустя входная дверь гулко хлопнула, отчего стекла массивного книжного шкафа «под старину» слегка содрогнулись.
— Отбыла, — констатировал Гарри, обнимая меня за талию. — Ну что, пойдём пить кофе?
— А книги?..
— Да подожди ты со своими книгами! Я сто лет тебя не видел!
Но мне всё ещё было слегка не по себе с этим новым, повзрослевшим Гарри — может быть, поэтому я и не могла никак соскочить с нудной темы. А много ли он их оставил?.. Много, ой много — в былые времена, да если б сдать в макулатуру, хватило бы на шикарный трёхтомник Дюма… — Ты все сразу-то не забирай, — говорил Гарри, выходя в прихожую, — лучше забегай почаще, мы всегда тебе рады… Секундочку! — перебил он себя и скрылся в ванной. Миг спустя оттуда послышался чудовищный скрежет и вой, а затем — разухабистый мат, которого не смог заглушить даже шум льющейся воды: видимо, Гарри машинально отвернул горячий вентиль. Я послушала-послушала — и пошла в кухню изучать кофейные принадлежности.
