Джигита звали «Джон-Асиор» — попросту Асир, или, если угодно, Асирджан. По-русски он говорил на удивление хорошо. Мы долго гуляли по городу, и Асир говорил о том, какая это редкость — красивая и скромная русская девушка. Обошли несколько дорогих магазинов, где мой кавалер, по-хозяйски тыча пальцем в товары, спрашивал, чего мне хочется. Мне ничего не хотелось. Тогда он пригласил меня в гости. Ненужный и теперь даже лишний, но уже намертво прилипший ко мне тургеневский имидж не позволил отказать ему и в этом. В стеснении и ужасе я стояла рядом с мужчиной в грязненьком лифте, поднимаясь в его квартиру. Асир доверительно рассказывал, как он богат. Что скоро у него будет свой магазин (чуть раньше он показал мне заброшенные руины какого-то старого особняка), а начальный капитал дал ему дедушка-миллионер из Палестины.
На кухне Асир долго и грубо (от ужаса я едва не лишилась рассудка) терся об меня сзади, сжимая в мощных волосатых руках мою грудь и целуя меня в шею. При этом он приговаривал, что бояться нечего, ничего дурного он мне не сделает, потому что я такая хорошая, скромная девушка, не то что другие, которые ходят в коротких юбках и говорят: «Асир, пойдем с тобой в бар-ресторан». Что он может обнимать девушку, целовать её, ласкать, но не приведи Аллах обидеть её. Через несколько плотных, нескончаемых минут Асир действительно взял себя в руки, отпустил меня и пошел ставить чайник. «Я люблю сладкий чай и сладких девушек», — пояснил он.
Насовав мне в карман конфет, Асир проводил меня до метро и пообещал непременно позвонить, когда вернётся из важной командировки. Обещание, кстати, он выполнил — и с тех пор звонил каждый вечер, по-восточному красноречиво выпрашивая любви и умоляя о встрече, пока, наконец, не выдохся. Но это было чуть позже.
А пока я не могла дождаться субботы, когда можно будет сходить в храм на исповедь. (Идеал целомудренного В.В., несомненно, предполагал в девушке глубокую религиозность!) Едва дотерпев, я встала спозаранку и со всех ног помчалась в ближайшую церковь, где — мне повезло — как раз вёл службу мой любимый священник отец Виктор. — Батюшка… Меня… меня обнимал мужчина… — А-я-яй… Ну как же так? Нехорошо, нехорошо. Девушка должна быть осторожной — может случиться несчастье. — Отец Виктор обеспокоенно заглянул в моё зарёванное лицо. — Не случилось ещё? — Всхлипнув, я помотала головой, и отец Виктор, совершив все положенные ритуальные действия, отпустил мне грехи. И вот я опять чиста! Моему счастью не было предела. Он был действительно хорошим священником, этот отец Виктор, хотя весь район знал, что он работает на КГБ и по воскресеньям громит в своих проповедях «жидов» вместе с «проклятым немецким шпионом Ульяновым-Бланк».
