Глаза ее стали огромными, в них было столько ужаса, словно она попала в ад. Он взял ее за руку, поразившись тому, что она холодна как лед. Кит скинул куртку и набросил на плечи Мэдисон, плотно запахнув на груди, а затем принялся растирать ее руки и плечи, чтобы помочь хоть немного согреться. Мэдисон дрожала, зубы стучали, но ее дыхание постепенно стало восстанавливаться, когда Кит обнял ее и прижал к себе. Они оба вздрогнули, когда, несколько раз мигнув, ярко вспыхнул свет. Подняв голову, Мэдисон несколько мгновений, как завороженная, не сводила взгляда с ламп, а потом разрыдалась. Кит смотрел, как содрогается ее тело, как текут по лицу слезы, и не представлял, что ему делать.
– Ну-ну, успокойтесь, все хорошо. – Он принялся гладить Мэдисон по спине. Кит ощущал аромат, исходящий от ее волос, и он напомнил ему запахи весны. Казалось вполне естественным, что он обнимает ее, а ее грудь прижимается к его телу. Да, ее грудь была очень соблазнительной.
У нее тонкая талия и длинные ноги, любой мужчина был бы счастлив позволить ей закинуть их ему на спину…
Кит с трудом сглотнул и замер, направив все силы на то, чтобы прогнать неуместные фантазии. Не стоит забывать, что она влюблена, у нее есть мужчина, с которым, по ее словам, она хотела бы «сидеть, обнявшись, на садовых качелях».
Мэдисон была красивой, яркой и невероятно привлекательной. Такие заслуживают быть возведенными на пьедестал для поклонения.
Будь она свободна, она все равно не для него, такая женщина не захочет быть рядом с ним. Его удел – простушка с невыразительной внешностью, которая будет не очень его раздражать. А еще лучше жить одному, одиночество – то, что ему осталось.
Через несколько минут, за которые Кит пересчитал все плитки на отрезке стены за ее плечом, рыдания наконец стихли, дыхание Мэдисон стало ровным и почти неслышным, а слезы на щеках высохли.
– Простите, – сказала она, делая шаг назад, а Киту захотелось опять притянуть ее к себе, прижать к груди и погладить. Взгляд упал на ее губы и припухшие от слез глаза.
– Все в порядке, – кивнул он, также отступая. – Пойдемте.
– Я… я… плохо переношу темноту.
– Не нужно ничего объяснять. – Голос его звучал хрипло. – Вы можете идти? Думаю, нам обоим не помешает сейчас выпить.
Мэдисон вертела бокал с бренди, заказанный по настоянию Кита.
– Поверьте, я действительно…
– Я вам сочувствую, – перебил он. – И понимаю. Вам совсем не за что извиняться.
– Женщина двадцати шести лет от роду боится темноты до обморока, разумеется, за что тут извиняться. – Она закрыла лицо руками. – Просто кисейная барышня. А вы знаете, что я даже сплю с ночником? Как маленький ребенок.
