– Вы не подумайте, я ничего плохого не имела в виду, – заторопилась хозяйка, заметив облачко, набежавшее на Лизино лицо. – Я просто с людьми часто общаюсь, такая уж у меня работа, и сразу вижу, кто семейный, а кто нет. У семейной женщины заботы на лице, а у одинокой – тоска… ой, извините…
– Ничего, – мрачно проговорила Лиза, оглядывая комнату. – Я привыкла.
Комната действительно была небольшая. Из мебели здесь были раскладной диван с потертой велюровой обивкой, двустворчатый платяной шкаф, горка с посудой, небольшой письменный стол с выдвижными ящиками и второй стол – круглый, обеденный, накрытый старомодной вышитой скатертью.
Имелись еще несколько разномастных стульев, продавленное кресло, старый, еще не плазменный телевизор и зеленый палас на полу перед диваном. В общем, тот необходимый минимум, который позволял этой комнате, пусть и не слишком успешно, объединять в себе функции гостиной, спальни и кабинета.
– Здесь я еще не прибралась, – продолжала частить хозяйка, – не успела… но я приберусь, не беспокойтесь, к вашему переезду непременно приберусь!
Действительно, в комнате еще не было того холодного безликого порядка, какой бывает в съемных квартирах перед вселением новых жильцов. Здесь еще незримо чувствовалось чье-то присутствие, чувствовался тот легкий беспорядок, который неизбежно сопровождает живого человека.
На паласе валялся одинокий тапочек с розовым помпоном, на обеденном столе лежала сложенная газета, рядом с ней – простенькая шариковая ручка, словно кто-то отмечал в газете объявления или телевизионные передачи.
При виде этой ручки и газеты в голове у Лизы промелькнула какая-то мысль, сверкнула, как выпрыгнувшая из воды рыба, но тут же исчезла. Наверное, мысль была не слишком важная.
Лиза перевела взгляд на письменный стол и кое-что заметила своим профессиональным взглядом.
Посреди этого стола находилось круглое настольное зеркало на тяжелой бронзовой подставке, повернутое под таким углом, чтобы женщина среднего роста, сидя за столом, могла увидеть в этом зеркале свое лицо.
Женщина среднего роста – примерно такого же, как сама Лиза. Или как Анна Коготкова.
Рядом с зеркалом стояла настольная лампа с наклонным абажуром – и эта лампа была, опять же, так повернута, чтобы ее свет падал на лицо той самой воображаемой женщины.
Лиза представила, как Анна сидит перед этим зеркалом, направив на свое лицо свет лампы.
Что она делает?
Да ясно что – гримируется.
Точно так же Анна, и Лиза, и любая другая актриса сидит у себя в гримерке перед началом спектакля, проверяя, не смазан ли грим, и кое-где подправляя его.
