Хроники жизни сибиряка Петра Ступина | страница 38
Иннокентий этим летом уехал на север [,] он был вынужден уехать. На работе были у него неприятности. Обвинили его. Он не стал дожидаться ареста, т. к. это был 1937 год. Каждый день проходили аресты. Забрали Бухарова Ефима, который больше не вернулся, а также других мужиков.
Никто не знал, что будет завтра.
Лето мы рыбачили, время проводили на реке. Ловили больше на удочку, потом сделали перемёт. Мать сшила нам бредень. Рыба была мелкая [: ] малявки, сорожка, пискарь [пескарь]. В Бредень иногда попадалась Щука и караси. Вилками кололи гальянов, но в пищу их не употребляли — просто для интереса — иногда налавливали на жарёху [,] и мать жарила и заливала яйцами.
Летом в 1937 году начали строить насыпной дом на берегу протоки Курейка. Немного выше от дома, где жили. Дом строили уже без старшего брата. По выходным приезжал Яков, помогал. Отец делал опалубку, а мы всей семьёй засыпали стенки шлаком, опилками. Но жить в нём не пришлось, т. к. отец остался с одним глазом и был вынужден уволиться.
В 1936 и 37 году отец с матерью часто ходили в город за покупками, как за одеждой, так [и] за продуктами. В 1936 г. однажды взяли меня. И я впервые увидел город {,} и впервые прошёл по новому Ангарскому мосту163. Были на базаре, на барахолке. Отец брал на нас поношенную одежду, потому что она была намного дешевле новой. Мне купили белую сайку и я был доволен и рад [,] т. к. я ел её в первый раз. В 1937 году с хлебом в Жилкино было плохо и мы с сестрами ходили в город через Иркутный мост164, а зимой на прямую [напрямую] через Ангару. Иногда, отец ходил один в город. Чтобы не ходить вкруговую, через Ангару переплывал на лодке за плату [,] и по насыпи возвращался домой, к нашей переправе. Мать далеко его узнавала по походке. Когда была сделана эта насыпь, неизвестно. Она уходила от нашей переправы на прямую [напрямую], где Иркут впадает в Ангару. Видимо, ещё в старое время — царские власти думали строить мост через Ангару. Но об этом ни где [нигде] читать не приходилось. Загадка?
Когда мы строили дом, отца тоже вызывали в комендатуру. Но оставили. Семья была большая и к тому же он потерял глаз и ему пошли на уступки. Забрали мужиков-соседей из нашего дома. Литвинова и Рязанова.
Где строили новый дом, рядом была лодочная переправа, через протоку. Переправой занимался уже пожилой старик по фамилии Брагин (инициалы позабыл). Он был участником русско-японской войны 1904—05 годов. Мы завели с ним дружбу, особенно я. Для меня всё было интересно. Он был моряком, ему пришлось служить на «Варяге». Он много знал, много рассказывал о войне — это была живая история. Лодку он отдавал нам, и я впервые почуствовал