Вот на одно из таких «заседаний» я и торопился, уже имея при себе добытую в честном противостоянии в близлежащем магазине «книжку». Добыча оной отняла довольно много времени, так что, слегка опоздав, я по прибытии на место обнаружил, что наш сплоченный коллектив успел весьма продвинуться в деле ухода от трезвой реальности. Уже были пропеты известные четверостишия о веселом эксгибиционисте, любящем с шуткой и епунцою проходить мимо тещиного дома, уже плыл по своим делам топор из села Кукуева, уже была рассказана миру леденящая душу история непростых интимных отношений доярки и механизатора и уже было озвучено предложение «позвонить уже девкам», которое, впрочем, было отметено железной Митиной рукой. В общем, наступала стадия, когда ранее сплоченный единой алкогольной идеей коллектив начинал разбредаться по углам, образуя клубы по интересам. Я давно заметил, что пьяные привычки человека могут не иметь ничего общего с его поведением в трезвом облике. Например, один из главных героев моего повествования, назовем его Костей, в минуты подпития начинал искать уединения, чтобы предаться мыслям о невысоком. Стандартный набор заботивших Костю в этот момент тем включал проблемы собственного душевного покоя, а также несовершенство как мира в целом, так и некоторых конкретных его представителей. Его мрачные раздумья включали в себя беспокойство об экологическом состоянии планеты («все засрано») и пессимистические оценки будущего солнечной системы («скоро вообще все грохнется»). Общаться с ним в таком состоянии было небезопасно, ибо его меланхолия была столь всеобъемлющей, что становилась заразной. Другой мой приятель, назовем его Женя, являл собой полную противоположность Косте и под действием алкогольных паров светлел мыслями и поступками. Его просветление проявлялось, главным образом в том, что он шел звонить папе, которого он радостно информировал о своей сыновней любви, а также о том, что он «с мужиками на мальчишнике, но волноваться не нужно ибо он „абсаллютно“ трезвый». После этого уверения в трезвости папа обычно приезжал, и праздник для Жени продолжался уже дома. Надо сказать, что собрание наше проходило в стандартной московской трехкомнатной квартире, где самая большая комната находилась чуть в отдалении, а две другие выходили торцами в прихожую, так что вновь прибывший мог воочию наблюдать происходящие в них события. В каждой из этих двух комнатах стояло по одному допотопному телефонному аппарату с наборными дисками. Телефоны были спарены между собой, так что, когда по одному из них производился набор, другой радостно позвякивал в унисон.
