И бумага имела значение! Произведение получалось законченным, когда оно печаталось на том и таким образом, как того хотел Гюстав. После книги отправлялись в виде подарка друзьям, а если они ещё и продавались, то было отлично, хотя для Флобера финансовая сторона вопроса большую часть жизни значения не имела.
Человеку интересно существовать в условиях противоречий. Так ли важно, за какие идеалы разбивали головы предыдущие поколения, когда их достижения потомки желают повергнуть во прах? Всему нужен рациональный подход. Золя не видел смысла в борьбе, если она лишена общественного значения. Ежели свершения делаются во имя процветания чьих-то отдельных принципов — грош им цена. Пусть Эмиль был уверен в своих словах, но он забыл о последствиях 1793 года. Легко говорить и желать одного, когда другие мыслят отличным от твоего мнения. Дабы не быть голословным, Золя начал поход против царивших во Франции порядков. Каждый понедельник он публиковал статьи в «Фигаро», в 1882 году объединив в публицистический сборник. Франкоязычному читателю доступно тридцать девять статей, русскоязычному — двенадцать. Вот их перечень: «Партия негодующих», «Чернила и кровь», «Будущий министр», «Гамбетта», «Натурализм», «Эдмон де Гонкур», «Сеар и Гюисманс», «Алексис и Мопассан», «Дождь венков», «Демократия», «Альфонс Доде», «Прощание».
Где же Наполеон и его достижения? Где его маршалы? Куда исчезло былое, о чём мечтали французы, соглашаясь проливать свою кровь и кровь Европы? Борьба идей вылилась в ничто, оставшись в качестве напоминания. И человек тешит себя, думая, будто его память даст ему шанс на обретение лучших возможностей. Так ли это? Прославляемое при жизни обычно после смерти осуждается. Зачем искать в жестокости прошлого положительные черты? То не даёт должного осознания происходившего. Аналогичное случится в будущем, как того не старайся избежать. Золя видел важным доносить до людей ценность человеческой жизни, обращать внимание не на заслуги политиков, а на наследие писателей. Кровь исчезает, но чернила вечны.
Не устаёт Эмиль унижать политиков, видя в сих элементах человечества — худших его представителей. Достаточно напора, тогда как более ничего не требуется. Умственные способности политику не нужны, он может быть бездарностью, чаще всего ею и являясь. Самое страшное — бесталанные люди добиваются высот и иногда становятся главами государств, уничтожая деятельностью всякое присутствующее в жизни граждан благо. Ну а если политик яркий, заслуживающий уважения, значит состояться у него не получится, поскольку он будет задавлен «коллегами по цеху», у которых нет желания пропускать вперёд столь компрометирующую их личность.
