Следующая статья «Шод-Эг и Бальзак» опубликована в марте 1880 года. В отличии от упомянутых тут прочих критиков, Шод-Эг ни привлекал к себе пристального внимания ни при жизни, ни тем более после смерти. Но и он нападал на Бальзака, не имея для того никакого права, ибо сам ничего из себя не представлял. Каким-то образом Золя сумел найти его критические работы, прямым текстом называя Шод-Эга «кретином».
Золя не желает принимать в расчёт мнение, будто роль критика часто становится инструментом для совершенствования писателей, исправляющих за счёт этого огрехи в творческом процессе. Почему бы именно Шод-Эгу не стать тем, благодаря кому слог Бальзака совершенствовался и принял тот самый вид, за который он ныне удостаивается похвалы? Нужно понимать и то, что легко судить о ком-то, видя его жизненный путь от начала до конца, понимая, какие годы стали судьбоносными, а где не было ничего кроме стагнации. И как же тяжело будет критику принимать осуждение потомков, ежели он застал писателя в трудный период? Поэтому Шод-Эг для Золя «кретин», потому как не знал того, о чём осведомлён Эмиль.
Тех же презрительных слов удостоился и Жюль Жанен в статье под названием «Жюль Жанен и Бальзак» за август 1880 года. Золя неприятно видеть нападки в любых их проявлениях. Безусловно, ему легко критиковать критиков, когда в его руках имеются полные тексты трудов Оноре, ладно объединённые в произведения. Тогда как многие романы Бальзака публиковались частями и не всегда было понятно, как они в итоге будут объединены и будут ли объединены. После сии лоскутья сшивались, чему свидетелем стал Золя, но критикуемые им критики о том могли и не знать.
Экспериментальный роман (статьи 1879—80)
Что же представляет из себя «Экспериментальный роман»? Об этом Золя написал в октябре 1879 года. Для Эмиля таковым стала теория о создании подобия интерактивного произведения. Всегда важно знать, чего желает читатель. Впрочем, писатель о том задумываться не должен. Необходимо создавать продукт не потребления ради, а для знакомства с ним людей, вне зависимости от того, хотят они с ним знакомиться или нет. Ещё лучше, если экспериментальный роман позволит узнать потребности читателя, рассказанные им самим.
На рассуждения об этом Золя подвигли работы Клода Бернара в области экспериментальной медицины. Возможно ли достижение гомеостаза и в литературе? То есть получится ли когда-нибудь написать произведение, способное регулировать интересы к нему прикасающихся? Это трудно понять, как литература вообще способна отвечать на читательские запросы, оставаясь при этом неизменной. На уровне технологий времени Золя к сему обязательно возникает ряд вопросов, без возможности найти ответ на них. Век XXI, разумеется, ответить на них может: более того, ныне всё делается, дабы устранить участие человека из области художественного ремесла, где всё его стараниями приняло крайне примитивную форму, выраженную через компьютерный язык в виде единицы и нуля: изначально примитивный и следовательно способный примитив возвести до бесконечного усложнения.
