Руков старался не шевелиться, но при этом разглядывал спящую жену. Её лицо было безмятежным, ещё б чуть-чуть и можно было бы сказать, что Даша во сне улыбается. Вот пробежала лёгкая тень по её лицу, но она не проснулась.
Стас, стараясь не шевелиться, чтоб не разбудить Дашу и дочь, вспоминал последние четыре месяца их совместной жизни. Совместной с Дашей и Диной, конечно.
Роды были тяжёлыми. Она после ему рассказывала, что плод был расположен неправильно. Роды затягивались, боль усиливалась. Она находилась в родильном зале почти сутки. Даша рассказывала, что помутнённым от боли сознанием уловила фразу врача: «Необходимо готовить к экстренному кесарево». И уже начал суетиться ассистирующий персонал, но потом в последний момент плод у неё в животе перевернулся, и Дина появилась на свет.
Руков пришёл в роддом вечером того же дня, когда Даша рожала. Ему сказали, что жена ещё в родильном зале. Медсёстры ничего не сообщили о том, что роды тяжёлые и продолжительные. Ему удалось увидеть Дашу только на следующий день. Она была слаба, хотя и старалась выглядеть бодро. Но в её глазах плескались страх и растерянность. Стас это заметил сразу и тут же узнал причину такого состояния жены. Дина родилась с врождённым пороком сердца. Эта новость болью прошила сердце Рукова. Врачи пытались, что-то объяснить, почему они проглядели такую серьёзную болезнь. А он подумал, а что бы изменилось, если бы до родов они с Дашей узнали о пороке сердца дочери? В общем-то, ничего.
И ещё он подумал: «Вот оно — наказание за все мои грехи». Эта мысль так засела в его голове, что пастору очень долго и кропотливо пришлось работать, чтобы хотя частично разубедить Стаса в этом.
Руков нередко за эти четыре месяца бывал на стройке молитвенного дома. Всё-таки братья согласились строить его на выделенном горисполкомом участке. От покупки частного дома и расширения его под дом молитвы они отказались.
Об устройстве Стаса на работу не могло быть и речи. Потому что, если он не шёл на стройку, то тогда, как мог, старался облегчить Даше уход за больной дочерью. Он хотел, чтобы жена немного отдохнула или сходила куда-нибудь, или просто развеялась на свежем воздухе.
Дина очень часто плакала, так как болело её детское сердечко. А плакать ей было нельзя, потому что от крика увеличивалось нагрузка на больное сердце. Поэтому её надо было брать на руки и успокаивать, качать, разговаривать с ней.
Все прихожане их церкви очень переживали за рождение нездорового ребёнка у Даши. Даже те братья и сёстры, которые были не сильно дружны с Дашей и Стасом, и то часто подходили после служения к одному из них, и, как могли, поддерживали. Не говоря уже о хорошо знакомых, и тем более о Глушковых, начиная с Кати и заканчивая Виктором Ивановичем. Сколько молитв было произнесено за Дину, и каких горячих и искренних! Стасу иногда казалось, что Катя была готова отдать своё здоровое сердце взамен больного Дининого — настолько дочь пастора переживала за Дашину дочь. Всё это, конечно, поддерживало и ободряло, но проблема не решалась.
