В результате мы имеем в современной психологической практике разнообразные — эмпирически наблюдаемые — формы монологизма. Здесь можно выделить следующие варианты.
1. «Диагностический» монологизм. Он исходит из некоторого сугубо научного, сциентистского представления о личности и рассматривает другого человека (другое «Ты») как нечто, лишенное своей субъектности и полностью, без остатка «растворяемое» в тех или иных психологических диагностических представлениях.
2. «Этический» монологизм. В подобных случаях клиент рассматривается через призму той или иной этической системы и — вольно или невольно для консультанта — становится объектом этической оценки.
3. «Технологический» монологизм. Здесь мы сталкиваемся со своеобразным монологизмом метода, когда специалист в первую очередь апеллирует к методу как таковому и в большей степени полагается на него и его «технические» предписания, чем на характер складывающихся взаимоотношений с клиентом.
4. «Эстетический» монологизм. Это особо изысканная форма монологизма, когда более простые — представленные выше — варианты, казалось бы, уже преодолены и к другому человеку, к его душевным содержаниям отношение, казалось бы, появляется предельно индивидуализированое; более того, возможно, весьма ярко подчеркивается уникальность данного человека. Однако здесь это другое «Я» рассматривается скорее как эстетический объект, а не как свободно действующая личность.
* * *
Концепция диалога позволяет обозначить ту реальность, которая не сводима ни к какой психологической доктрине, ни к какой выстроенной системе практической работы или к каким-либо — весьма формальным — разделениям типа «психотерапия — консультирование», «директивность — недирективность», «ментальное — бихевиоральное», «раскрывающая» — «поддерживающая» и т. д. и т. п., но апеллирует к некоторой безусловной реальности, которая имеет «внеузкоспециальный» (с точки зрения тех или иных психотерапевтических доктрин) характер.
Всякий человек — в том числе и наш пациент, клиент — отмечен этим внутренне проблематичным, незавершенным «я-для-себя» и объективно нуждается в нашей встречной — «самаритянской» — активности: в поддерживающей, понимающей, сочувствующей позиции «другого». В этой ситуации психолог-консультант должен удерживаться в сложном положении: ему надо удостоверять свою профессиональную состоятельность, не «скатываясь» в то же время в манипулятивный технологизм или ложное глубокомыслие. В этом нам видится адекватная «легитимация», позволяющая обходиться без «гипсовых лат» навязчивой учености и (или) не менее навязчивой, вымученной эксцентричности.
