— Уф, а я думал, что заложил его. Ан нет, цел, чертяка.
Улыбаясь, словно ребенок, доставший конфету, чародей вытащил сверток на серединку комнаты и развернул его. Пыль засверкала на солнце и заклубилась по полу. Сверток оказался выцветшим полинялым ковром. Некогда он был зеленого цвета с красными полосками по бокам, теперь один только его вид вызывал чувство жалости и обреченности.
— Что это? — брезгливо спросил Егор.
— О-о-о, мой друг, — отрясая руки от пыли, протянул Ахальо. — Сия чудная вещь досталась мне от одной почетной вдовы в Высь-Граде за, хм, в общем, за определенные заслуги.
— И зачем он Вам?
— И нам и вам, — рассеянно сказал чародей, разглаживая побитый молью антиквариат руками. — Черт, надо же, прохудился.
Ахальо засунул в дырку руку и присвистнул от вида нанесенных временем повреждений.
— Ну да ничего, это дело легко поправимое. Только вот…
Мужчина отложил ковер в сторону, встал и вновь зарылся с головой в залежи своего барахла. Наконец он вылез, держа в руках деревянную коробочку с причудливым узором на крышке. Егор подошел поближе, чтобы рассмотреть находку. Ему было все в диковину в этом мире. Чародей откинул крышку, и мальчик увидел две иголки, большую и маленькую, а также здоровый моток черных ниток.
— Можно посмотреть? — спросил мальчик и, увидев утвердительный кивок чародея, осторожно взял в руки большую иголку.
Егор успел заметить, что нигде не видит железа, и ему стало интересно, из чего сделана игла. Зажав между большим и указательным пальцами правой руки, он покрутил иголку из стороны в сторону. На ощупь она была прохладной и напоминала пластик. Только, по всей видимости, очень твердый пластик. Он коснулся кончика и вздрогнул от боли — иголка была острой.
— Ой, — воскликнул он. — Из чего она сделана?
Усмехнувшись, Ахальо взял из рук мальчика иглу и коротко ответил:
— Из склика.
— Из чего? — не понял Егор.
— Из склика, — повторил чародей.
Немного замешкавшись, Егор захотел задать еще один вопрос, но передумал, решив, что все равно не получит понятный ему ответ.
Тем временем Ахальо размотал нитки, отмерил необходимый ему кусок и вдел нитку в иглу. Затем взял в руки ковер, развернулся в сторону окна и принялся делать стяжки.
Егор, тяжело вздохнув, прошелся по комнате, затем поставил табурет к проему окна, встал на него коленями и высунул голову на улицу.
Солнце медленно катилось к закату, расплескав золотые кляксы по крышам окрестных домов и макушкам деревьев. Теплый ветерок, наполненный свежестью приближающейся грозы, трепал волосы мальчика и играл с застиранными занавесками. Егор подставил ветру свое лицо и замер от удовольствия. За спиной мальчика послышалось ворчание и замысловатые ругательства.
