Перед самым сном будто лопаются надо мною почки неуклюжих, невысказанных, сокровенных слов. И валится на меня налитая их тяжестью верхушка лохматого дерева. Ель столетняя валится. Значит засыпаю…
Зрячее время не прощает иллюзий.
Хорошо.
И снова утро. Солнечное, сосновое и травное.
Пани Текля сидит на низенькой скамеечке и стрижёт дымчато-белую грустную козу. На них свешивается душистая розовая ветка яблони. Шерсть пеной падает и падает на одуванчики.
Коза положила голову на колени хозяйки и покорно смотрится в задубелый до блеска её фартук. Потом поднимает рогатую голову — глядит в ласточкино небо. Коза молчит. Ей не жалко своей облачной шерсти. Ей легче дышится. Это всё, что можно понять, глядя на козу и Теклю. Козы непоследовательны и своенравны. Но их можно держать на привязи! Овец на хуторах почти не держат — из-за волков. Некому пастушить, каждая пара рук и ног нужна в поле и на огороде. А «без пастуха овцы не стадо».
Гудят пчелы, охаживают-облетают яблоневый цвет над головой и одуванчики под ногами. На паре задних пчелиных лапок топорщатся шарики-ботфорты, розовые и оранжевые. Так смешно налипает яблоневая и одуванчиковая пыльца. Зато переносить удобно!
У хутора нашего, со стороны поля есть каменный холм.
Откуда он, кем насыпан?
Пахарем.
Годами пахарь и огородник выбирают камни из-под сохи и лопаты, из-под бороны и лошадиного копыта, из-под вил и собственных каблуков. Сперва человек кидает камни на межу, на край поля и огорода. А появится время — сносит в выбранное дороги место.
Десять, тридцать, пятьдесят лет растёт каменный холм. Памятник хуторянина себе, своим рукам, спине своей. Простой памятник — строгий и опрятный.
Смотрю на стариков-соседей. Соображаю.
Из всех истин человеку в конце концов остается земля и небо. Значит и мне. Мой хутор мал. Мал наш мир. Коротки длинные заботные дни. Но велик зов дома: дом постоянно ждёт человеческого тепла. Не печка греет.
Сегодня 21 мая. В этот день народ приговаривает: велика милость, если сегодня дождь пойдёт. С этого дня, считается, приходит устойчивое тепло.
Завтра прилетает в Вильнюс моя семья с Акукой. Сегодня надо добираться до города.
Надеваю оранжевый рюкзак. Зелёным лесом иду к ближайшей станции. И поездом до Вильнюса. Ночую, как всегда, у старого друга, литовского прозаика.
Самолёт прилетел минут на пятнадцать раньше! Подрулил к сетке-забору. За забором сгрудились встречающие. Одни с цветами, другие с детьми, есть даже с собаками.
