Антон Антоныч всматривается снизу вверх в красивую тетю. Смотрит, смотрит и не подходит.
Бабушка скрылась в доме и тут же вернулась с фотографией мамы Антон Антоныча:
— Смотри, Антоша, — мама!
Мальчишка не отрываясь глядит на Элю.
— Видишь, мой хороший, вот твоя мама, — волнуется бабушка.
Антон Антоныч берёт карточку и молчит.
До вечера не выпускал её из рук. И в лес с нею пошёл. А дорогой пел-приговаривал:
— Ма-ма, ма-ма-а! Ма-ма, ма-ма-а!
И в корыте перед сном купался вместе с фотографией, не отдавал.
Теперь часто играет с маминой карточкой. В книжки любимые закладывает, к Лайке в будку носит, купает карточку в Лакае.
Когда заснёт, сушим бесценную фотографию между промокашками под толковым словарём Даля.
Эля подарила Антон Антонычу два грузовичка.
Он их не возит, а носит. Ходит по двору, руки заняты:
— Тым-тым-тым, пум! — гудит мальчишка и бежит-едет вместе с ручными автомобилями.
Камни объезжает, собак, корыто:
— Тым-тым-тым, пум!
На глаза попала грядка гороха. Светятся нежнозеленые стручки сахарные, просвечивают горошины на солнышке.
Мальчишка к грядке, а руки заняты. Как сорвёшь? — Тым-тым-тым, пум-м-м! — тормозит Антон Антоныч прямо под стручками.
А руки заняты. Пробует сорвать ртом. И так и сяк рот прилаживает к стручку. Но промахивается. Не рвётся горох.
Покачиваются стручки перед глазами, даже рта касаются, а не схватишь. Эх, жизнь, жизнь…
Антон Антоныч растерянно озирается. А руки всё равно заняты.
И был вечер шестого августа, и было утро седьмого. На хутор приехала Алёна — мама Антон Антоныча. Закончила полевую практику возле подмосковного Солнечногорска и примчалась в Литву.
Антон Антоныч маму не узнал. И не признавал до вечера. Измучилась мама-студентка. До вечера ревновала сына к бабушке, к своей маме, значит.
А вечером мальчишка подошёл к маме-Алене, взял за руку и повёл в лес.
Вернулись не скоро.
Бродили, в травах валялись. На берегу Лакаи играли. Камушки с моста в Першокшну бросали. Коровку на лугу навестили, лошадку.
А пришли домой — Антон Антоныч не кинулся к бабушке…
Помрачнела, расстроилась бабушка.
Стала звать-подзывать Антона.
Не уступит внучонка маме.
А мальчишка бабушку не видит,
не откликнется противный ребёнок.
Даже взгляда на бабушку не бросит
и не крикнет от радости: — Акука!
Гложет ревность по чужой удаче:
«Почему он тянется к маме,
как ко мне недавно тянулся?
Почему же дочь моя родная
добровольно сыночка не уступит?
Иль в любви к нему хочет сравняться
