- Э... я к госпоже Матусевич.
- Вы приглашены? - недоверчиво спросила девушка, скользнув по мне взглядом.
- Я по делу... с господином Шелковниковым.
- А-а, мухи! - оживилась она, блеснув глазами.- Пойдемте, я вас провожу.
Я понял, что ей самой очень хочется взглянуть на мух, и она рада предлогу. И, следуя за ней по анфиладе неосвещенных комнат, я с мелким удовольствием подумал, что Петенька, видно, пользуется тут кое-какой популярностью.
Шли мы недолго. Перед одной полуоткрытой дверью, прячущейся за очередной портьерой, девушка остановилась и осторожно заглянула в кабинет.
- Заняты...- разочарованно вздохнула она.- Сейчас докладывать нельзя. Вы подождите, кто-нибудь из них выйдет, и тогда можно. А мне придется вас оставить! Там гости... До свидания.
И она исчезла.
Это, конечно, уже что-то. Но ведь мне их закон не писан... Я тихонько раздвинул портьеры, намереваясь воспользоваться любой паузой в разговоре, чтобы напомнить о себе. В небольшом кабинете все было прекрасно видно и слышно за исключением меня. Окна отсутствовали, и свет давала лишь неяркая люстра над столом черного дерева, да еще под бронзовой курильницей в углу тлел огонек. По периметру стола были расставлены пузатые фигурки каких-то божков, не то китайских, не то индийских. Самая большая фигура - многорукой Кали возвышалась на книжном стеллаже, под которым в кресле сидела госпожа Матусевич, дама лет пятидесяти, с некрасивым, оплывшим и не менее неподвижным лицом, чем лица ее божков. Нежно-сиреневое вечернее платье с черными кружевами у рукавов, из которых вытекали два морщинистых водопада пальцев с торчащими на них камнями всех цветов... Что напоминает ее платье? "А! Папилео Улиссес",подумал я. В ту же секунду дама шевельнулась, и в ее ушах вспыхнули слепящим голубым огнем хрустальные звезды, в центре которых плавали крохотные точки.
Я посмотрел на Петеньку, сидящего слева от увядшей бабочки,- и не узнал его. Да и не мог узнать, ведь это был не он! Вместо живого, подвижного, полудетского лица застыла такая же деревянная маска, как у всех "присутствующих"; глаза остекленели, и, что-то говоря, он слегка раскачивался.
- Муха Света,- тянул Петенька низким, грудным баритоном, совершенно не похожим на его обычный звонкий тенор.- Муха Земли, Муха Неба. По воле Тримурти вы слились бы воедино, когда бы не были едины всегда... Когда Вайшья Прадат Шандарахкапур вселил себя в ведические мантры, он еще не знал...- Петенька сделал паузу и требовательно покосился на госпожу Матусевич.
