— Возможно, когда ты сегодня встретишься с врачом, вам стоит обсудить противозачаточные. Я могу позвонить и вызвать доктора сюда…
— Я назначу встречу сама, Алим, и мне не нужны указания о том, что обсуждать с врачом. — Она сердито посмотрела на него. — Мне не понадобятся противозачаточные, потому что я не буду твоей любовницей на тот год, пока тебя не позовут домой жениться.
— Но я все обдумал…
— Вот как!
— … И не вижу проблем.
— Можно начать с того, что ты решил, что я соглашусь.
Она выбралась из постели и отправилась в душ.
После бурной ночи у нее все ныло, а голова шла кругом от услышанного.
«Он ошибается, если думает, что это не помешает ничьей карьере», — думала она в душе. Обернувшись полотенцем, она вышла и сообщила свое мнение Алиму:
— И что будет с Марианной? Она посвятила «Гранде Лючии» годы своей жизни, а ты просто выгонишь ее, вот так? — Она попыталась прищелкнуть мокрыми пальцами, но не получилось.
— Она хочет работать меньше часов, — ответил Алим. — Я предложу ей роль консультанта.
Габи смотрела на него: секунду он казался не слишком безжалостным, но потом протянул руку и сдернул с нее полотенце, оставив ее обнаженной. К ее сердцу он будет безжалостным.
Но ее тело жаждало его.
Будет безрассудством не начать принимать контрацептивы, потому что прямо сейчас она хотела только вернуться в постель с Алимом.
— Я понимаю, что это большие перемены, — сказал он. — Но, по крайней мере, подумай о моем предложении.
Ее гнев был ему непонятен; большинство женщин молили о его любви.
— Разве ты бы предпочла, чтобы все закончилось одной ночью?
— Да! — Она засмеялась, словно сама не вполне могла поверить, что говорит это. — Да, — повторила она, качая головой.
— Обманщица.
Габи поймала его взгляд, и смех утих. Она сглотнула. Алим делал ей это предложение совершено искренне. До нее только сейчас это начало доходить.
— Год в твоей власти? — насмешливо спросила она.
— Во власти друг друга, — ответил Алим. — Я тоже буду в твоей власти.
Румянец разошелся по ее щекам и груди; она попыталась изобразить возмущение. Алим наблюдал, как она надевает трусики и садится на кровать, прежде чем застегнуть бюстгальтер. Он потянулся помочь ей, а потом поцеловал ее в шею сзади. Обнаженный, он придвинулся ближе и стал покрывать шею Габи поцелуями все крепче, обхватив ее и дотянувшись руками до груди.
— Алим. — У нее горело лицо, она не могла встать, и он это знал. Теперь одна его рука опустилась и скользнула ей в трусики. Она была чувствительной и припухшей после прошлой ночи; и его пальцы не собирались ее успокаивать.
