— Вас ждет президентский номер, — любезно улыбнулся он. — Филиппо подумал, что, так как вы недавно обручились, он идеально подойдет вам.
Их роскошный номер, с высоченными потолками, потрясающими видами на город и огромным бассейном на озелененной террасе с панорамным видом, занимал весь третий этаж.
У Кьяры брови поползли на лоб, когда она вошла в ванную с приглушенным светом, полами из бразильского мрамора и джакузи, которая занимала столько места, как вся ее нью-йоркская квартирка. Но больше всего ее впечатлила спальня с внушительной, королевских размеров, кроватью с балдахином.
— Я думал, что у нас будет номер с большим количеством комнат, но, кроме этого, все номера заняты, — пояснил Лаззеро, поймав ее обеспокоенный взгляд. — Я буду спать на диване.
— Нет, ты слишком высокий. Я сама буду спать там.
— Я все равно мало сплю. — Он решительно покачал головой, поставив точку в этом споре.
После того как принесли их вещи, Лаззеро отправился в кабинет поработать, а Кьяре предложил немного передохнуть, так как она почти не спала прошлой ночью.
В шесть вечера ее разбудил будильник, который она завела, чтобы успеть собраться на торжественное открытие Летнего кубка.
Через час Кьяра стояла перед зеркалом, неуверенно глядя на свое отражение. Серебристое, расшитое пайетками платье с длинным рукавом и глубоким вырезом на спине, которое они с Микаэлой выбрали для сегодняшнего вечера, было короче нарядов, которые она привыкла носить. Стилист настояла на том, что грех прятать такую потрясающую фигуру. Просто Кьяра сомневалась, что нужно выставлять напоказ так много.
Отбросив сомнения, она надела золотистые туфли на высоком каблуке, которые приглянулись ей больше всего, когда они с Микаэлой выбирали наряды для поездки в Милан, большие серьги-кольца, единственную уступку своему богемному стилю, и вышла на террасу, ожидая Лаззеро.
Солнце совершало свой бег к горизонту, окрашивая розоватой дымкой Миланский кафедральный собор, находившийся в самом сердце города. Но мысли Кьяры были заняты не окружавшей ее красотой, а тем, что ждало ее этим вечером.
Она нервно сжимала поручни и думала о том, что случится, если она скажет или сделает какую-то глупость и заставит краснеть Лаззеро. Или забудет, что отвечать на один из вопросов, которые были неизбежны.
Хотя чего ей бояться. Она с пятнадцати лет привыкла к самостоятельной жизни и научилась выживать в любой ситуации, оказавшись в суровых джунглях Манхэттена, который мог сожрать заживо любого. Каждый день, работая в своей кофейне, она упражнялась в дипломатии и ведении светских бесед. Так неужели она не сможет продержаться пару часов, общаясь со сливками общества?
