Перед ней уже расстилаются панорамы времен Елизаветинской эпохи, повсюду деревянные постройки и рамы, которые почти соприкасаются с головой.
– Пусть засунет свою форму для отзыва в свою льстивую задницу, – заявляет Руби.
– Мне придется заполнить форму.
– Ты никому ничего не должна. Пошли его куда подальше.
Становится холоднее, но эти пылкие слова согревают даже лучше, чем горячий напиток. Фрейя улыбается, хочется пожать руку смартфейсу в знак благодарности. Но вместо этого говорит:
– Мы снова здесь.
Она почти добралась до скульптуры лисы, общественная станция метро близко. Ну, или общажная, как ее называет Крис, который больше любит ездить на частных линиях. Мини‑маркет превращается в побеленную кузню на колесах, упирающуюся в стены, приложение, вероятнее всего, отталкивается от древних приходских карт и записей, асфальт становится почвой, время движется назад, приблизительно в четырнадцатый век. Все вокруг расплывается в сельскохозяйственные угодья, а лиса убегает так, будто бы ее кто-то преследует.
7
Фрейя сопротивлялась желанию написать что-нибудь в социальных сетях о своем смартфейсе, но он слишком многое делал от ее имени, так что что-то, должно быть, выдало программу. Эстер узнала. На очках нескончаемым потоком лились сообщения, которые не прекращаются даже сейчас, когда девушка идет на работу. От них никуда не скрыться. Жестяной слив под ногами лязгает, проецируется новая строка текста:
«Будет лучше, если ты избавишься от него, поменяй на смартагент, чатбот тебе не нужен».
Когда балансируешь на грани, приходится написать следующее: «Не волнуйся. Я поменяю его на голос какой-нибудь знаменитости, как только он мне надоест».
Она старательно наступает ровно посередине каждой плитки. Несколько секунд спустя приходит еще одно сообщение от матери: «Разве не жутко, что оно притворяется Руби? Тебя это не пугает?»
Вздохнув, девушка проходит мимо человека, спящего под картонкой, в ту же секунду очки превращают бездомного в вереницу бабочек. Ветер доносит до носа слабый запах алкоголя.
«У Руби нет выбора, она не может запретить использование своих данных… разве это красиво по отношению к ней, милая?»
После этих слов хочется заблокировать мать и удалить историю сообщений. Когда перед Фрейей открываются двери «Твоего дома» и датчики распознают лицо девушки, она с облегчением диктует последнее сообщение: «Мне нужно идти, я опаздываю».
Проходя по лестнице мимо ряда белых шлакоблоков, Фрейя постоянно представляет себя внутри снежного иглу. Здесь сообщениям Эстер до нее не добраться. Мысль о том, что мать может попытаться удалить все данные Руби, вызывает у Фрейи беспокойство, хотя, скорее всего, такое право есть только у кровных родственников. Почему девушка должна чувствовать вину? Кажется, смартфейс не против своего существования, а Руби всегда была тем человеком, который говорил «да» изобретениям. Фрейя может понять, почему Эстер противится принять разум своей приемной дочери в этой штуке, но сама идея персонального помощника просто гениальна. Может, это единственное, что не дает девушке сойти с ума. Она ждет, пока не загорятся первые розоватые точечные светильники, как в кафе, а затем шепчет:
