Смартфейс | страница 50
– Психованная северянка?
– Да, – Фрейя улыбается и проходит мимо пожилой женщины на скутере, которая начинает улыбаться в ответ, прежде чем видит на девушке смарт-очки. Карта ведет Фрейю по улице со спокойными домами в георгианском стиле. Сестра знает, как ее раззадорить. – Не могу вспомнить, почему это я психованная?
– Не-а, можешь.
– Нет, правда.
– Помнишь тех детей в Центре, которые разбрасывали повсюду землю? Они были примерно на год младше тебя. Разве ты не помнишь, как угрожала им своей лопатой и тебя завели обратно? Как ты могла забыть об этом? Ты была очень расстроена, когда тебе давали втык. Мы нажарили сморов…
– Я помню сморы.
Фрейя забыла так много событий, связывающих их. В те ранние годы, потеряв всякую надежду на то, чтобы расположить к себе людей, Фрейя кипятилась из-за любого пустяка, пока в какой-то ужасный, непредсказуемый момент терпение не лопалось. В этом отношении Руби была более хладнокровной, границы дозволенного и недозволенного были ей столь же понятны, как линии на ладони. Она знала, что хорошо, а что нет, и что еще можно сделать, не оказавшись при этом плохим человеком. Вполне приемлемым было, например, сказать Эстер, что они в Центре по охране природы, а на самом деле отправиться блуждать по городу. Как же им нравилось совершать что-то «не под надзором». Похоже на то, как Фрейя болтается по улицам со смартфейсом, который должна была удалить.
Когда она идет по другому проспекту с магазинами и экранами, маникюрный салон показывает стиль fleur-de-lys, который она лайкнула чуть раньше. Левый глаз дергается, стараясь не отставать от мерцающих пикселей, и девушка радуется, когда после следующего поворота замечает ворота, за которыми растет трава. Фрейя помнит времена, когда они были просто «парками», старомодное слово, вышедшее, скорее всего, из Викторианской эпохи, а затем исследования показали, что сюда можно было бы привлечь на пятнадцать процентов больше людей, занимающихся фитнесом, если переименовать их в «зеленые зоны» с возможностью реализации индивидуальных тренировочных программ.
Прорезиненные дорожки растекаются во все стороны, их изготавливают из переработанных шин, так же, как и в зеленых зонах Гайда и Сент-Джеймса. Ноги пружинят на них. Проходя мимо кустов, припорошенных снегом, девушка замечает мальчишку, появившегося словно из ниоткуда. Он смотрит в одну точку и хватает рукой пустоту. Другие делают то же самое. Такое поведение удивляет, пока девушка не вспоминает о последнем повальном увлечении – игре «Мусорщик идет на охоту», в которой люди должны собирать разные предметы. Парень, на вид лет пятнадцати, в черно-синей шапке-балаклаве с ушками, выглядит так, будто играет роль в каком-нибудь сюрреалистическом театре под открытым небом, изо всех сил пытаясь устоять на одной ноге, погруженной в грязь. Другие люди беспорядочно бродят, сталкиваясь с мусорными контейнерами или упираясь в тупики, а Фрейя ходит среди них, не имея ни малейшего представления, что они видят. Помимо всех этих игроков здесь встречаются бегуны, некоторые из них тяжело дышат и громко пыхтят, другим форма позволяет даже вести беседы во время занятий спортом. Проходя через ивовую арку, она слышит разговор бегуна, у которого зрелый, звонкий и слегка насмешливый голос. Он привлекает ее внимание, есть нечто знакомое в его интонации. Кроссовки мужчины почти бесшумно касаются резинового покрытия, а громкие слова отчетливо слышны через шпалеру.