— Но когда ты остался один? Неужели ты не плакал?
— Не все люди дают волю слезам, когда случается что-то плохое, — процедил Люк. — Можно по-разному выражать свое горе.
— Но слезы исцеляют, — возразила Эбби. — И тебе не следует их стесняться только потому, что ты мужчина. Это бред, когда говорят, что слезы причиняют мужчинам больше вреда, чем пользы. Я считаю, что каждый должен обладать способностью плакать, несмотря на свой пол.
Люк пристроился в хвост очереди из автомобилей, ожидающих, когда им помогут припарковаться у входа в дорогой отель, где проходил благотворительный бал.
— Ладно, Золушка. О чем еще мне следует узнать до того, как мы выйдем из машины?
— М-м-м… — Эбби слегка покраснела.
— Выкладывай.
Она нервно облизнула губы, и Люк почувствовал, как тяжелеет его плоть.
— Ты все время признаешься мне в любви. На публике.
Люк не мог вспомнить, когда в последний раз говорил своей матери и сестре, что любит их, не говоря уж о ком-то другом. Он не был многословным и, в отличие от своего отца, сыпавшего пустыми обещаниями, предпочитал словам поступки.
— Л-ладно.
— И ты называешь меня разными ласковыми словечками. Такими как «дорогая», «малышка», «любимая».
Черт. В этом деле он тоже был далеко не мастер, но, видимо, придется смириться.
— Понятно.
— А еще целуешь меня, — пробормотала Эбби. — Много.
Люку вдруг стало очень тесно в штанах. Одного взгляда на ее губы было достаточно, чтобы он начинал терять голову. А что будет, если он на самом деле поцелует ее?
— У меня не очень хорошо получается показывать свои чувства на публике.
— У нас нет выбора.
Черт бы ее побрал. И во что он только ввязался?
— И ты не будешь возражать, если я поцелую тебя?
Эбби взглянула на его губы, а потом снова посмотрела ему в глаза.
— Может, нам следует немного попрактиковаться, чтобы не выглядеть зажатыми.
Вот теперь он не мог оторвать взгляд от ее губ.
— Где? Прямо здесь, в машине?
— У нас есть немного времени, пока очередь дойдет до нашей машины. Перед нами еще много автомобилей.
Люк боялся потерять самообладание. В конце концов, он не целовался целых пять лет.
— Ты в самом деле считаешь, что в этом есть необходимость?
Эбби придвинулась к нему так близко, что он мог ощутить ее дыхание на своих губах.
— Люк, поцелуй меня.
Он провел ладонью по ее щеке, чувствуя, как кровь бешено пульсирует в его венах и как упирается в молнию его отяжелевшая плоть. А потом Люк осторожно притянул Эбби к себе, намереваясь слегка коснуться ее губ. Но они оказались такими мягкими и пухлыми и вкусом напоминали ему клубнику или вишню. Эбби тихо застонала и шире открыла рот, впуская в себя его язык.
