Катерина плавала в черной пустоте. Или пустой черноте? Этот вопрос неестественно сильно беспокоил ее, не давая подумать о другом. Например, о том, где она и что происходит. Да и кто она вообще. Эти мысли пролетали, словно фонарные столбы за окном мчащегося поезда, оставляя после себя только вспышку в глазах.
Но вдруг в черноте появился кто-то еще. Высокая мужская фигура, кружась, приближалась, отчетливо ясная, несмотря на тьму, словно сама излучая мягкое жемчужное сияние, не ослепляя, а лишь давая хорошо себя рассмотреть. Вот на очередном витке мужчина оказался совсем рядом и повернулся лицом, и Катерина увидела серые, добрые и чуть насмешливые глаза. Глаза явно были хорошо ей знакомы, но вспомнить, кому они принадлежали, ей никак не удавалось.
— Китти, ай, ай, как нехорошо! — Послышался насмешливый голос откуда-то с противоположной стороны пустоты, и в серых глазах мелькнуло недовольство и они стали удаляться. Зато другие, сияющие, словно радиоактивные изумруды, словно неслись ей навстречу, с каждым мигом оказываясь все ближе. Сама фигура, тоже мужская, была еле различима, окутанная будто ядовитыми зелеными миазмами, только глаза горели на темном лице. Послышался смех, который, однако, вовсе не вызывал желания присоединиться — наоборот, от его звука хотелось бежать.
— Китти, Китти, что же ты так… Глупая девчонка…
Собрав всю волю, Катерина отмахнулась от голоса и полетела вперед, прочь от него. Смех вскоре затих вдали. А впереди забрезжил неясный свет, розоватый, словно самые первые лучи восхода. Потянувшись к нему всей душей, Катерина открыла глаза.
И действительно увидела восход. Но любоваться нежными оттенками неба ей тут же перехотелось: в голове царила жуткая боль, отдаваясь в виски и глаза, а в животе тихо перекатывался небольшой огненный шар, казалось, ждущий одного неловкого движения чтобы снова охватить ее всю и на этот раз — сжечь дотла.
Не в силах сдерживаться, Катерина застонала, прижимая ладони к голове, и тут ее взгляд упал на стоящее почти впритык к ее кровати кресло — там, укутанная в пушистый халат, дремала Алиса. Ее лицо казалось даже бледнее обычного, но вместо здоровой белизны приобрело сероватый оттенок, а под глазами залегли глубокие тени. Одной рукой она обнимала поджатые колени, а другую положила под голову — скажи кто Катерине, что в такой позе можно спать, поверить в это девушке не удалось бы при всем желании. И тем не менее — Алиса спала.
