Принявшись мять в руках неподатливый материал, я смотрела на лежащие на столе часы Ника и все же думала о нем. Доверяет ли он мне до конца? Иногда он кажется мне грубым, почти неприятным, но потом я гляжу в его ярко-синие глаза и ощущаю такую всепоглощающую нежность, что не хватает дыхания. От одной мысли, что он может меня оставить, хочется выть. Видя в каких-нибудь фильмах, как унижаются отвергнутые женщины, я смеялась и считала их слабыми. Оказывается, просто-напросто я не любила.
— Все хорошо? — Ник тихо подошел сзади, положил руки на плечи, отчего по всему телу прокатилась горячая волна, и нежно поцеловал в шею. Я ощущала всей кожей его дыхание. Даже не кожей — обнаженными нервами. Чувствовала его запах и удивлялась: как я могу сходить с ума от запаха обычного человеческого тела?
Я медленно повернулась к нему и кивнула.
— Ты такая бледная. И как будто чем-то расстроена, — заметил он, присаживаясь на край моего стола.
— А у тебя все хорошо? — спросила я. — Ты давно не говорил о себе, о своей работе. Все в порядке?
— Да, — он беспечно махнул рукой. — Ничего срочного. Могу пока позволить себе отлынивать, а вопросы решаю дистанционно.
Это правда. Даже в первые дни после свадьбы он то и дело садился за свой ноутбук.
— А почему ты не перевез своих кукол?
— Потому что они у тебя не поместятся! — он засмеялся. — Видел я твои… Как это у вас называется?.. А, антресоли!
— Но я бы освободила место. Да! — Я бросила пластик на стол и вскочила. — Я эгоистка! Совсем не подумала! Давай сейчас же наведем здесь порядок. Выбросим все ненужное!..
— Нет, — Ник засмеялся и легонько надавил мне на плечи, усаживая обратно. — Не спеши. И ты же не думаешь, что мы будем жить в этой маленькой квартире всегда? Вскоре я закончу кое-какие дела, и мы сможем выбрать себе квартиру побольше. Хочешь собственный кабинет?
Я завороженно кивнула. Рабочий кабинет, где можно разместить стеллажи, подставки для кукол, всяческий рабочий материал, — это же прекрасно! Кто от подобного откажется!
— Вот и славно. Тогда так и сделаем. И вообще подумаем, где нам жить: здесь или в Германии. Помнишь: мы скоро туда поедем, ты все увидишь своими глазами, — он взял мои руки в свои, согревая своим теплом.
В его руках я отогревалась и успокаивалась. Он обнял меня, прижал к себе одной рукой, а затем вдруг шагнул в сторону и посмотрел на меня с удивлением.
— Ты зачем залепила мои часы? Не то чтобы они очень дорогие, но…
Я оглянулась. Тот самый кусок пластика, который я так долго мяла в руках, и вправду был прилеплен прямо на лежавшие на столе часы Ника, накрывая их уродливой кляксой.
