Мне принесли завтрак. Я съела яйцо, чтобы немного набраться сил, а тост, мюсли и йогурт не тронула — мало ли что туда можно подсыпать. Завтрак, кстати, выглядел прилично. Эдакий континентальный вариант. И не подумаешь, что в психушке. А таблетку я скормила местному фикусу. Надо действовать по классике.
Позже, оставшись одна в ожидании неизвестно чего, я задумалась и попыталась проанализировать ситуацию. Как ни верти, лучшее, что можно сейчас сделать, — это ждать. Я сглупила, когда согласилась пойти в эту клинику. В итоге дедушка, возможно, получил сердечный приступ. Главное — чтобы с ним все было в порядке. Но Ник… У меня складывалось неприятное ощущение, будто Ник меня обманул. Мы шли на консультацию, на обыкновенную консультацию, а я оказалась здесь взаперти. Он сдал меня, поспешив избавиться? Но почему? Какой смысл? В голову лезли слова Кости.
Нет! Я тряхнула головой, чтобы привести мысли в порядок. Не надо пороть горячку и придумывать то, чего нет. Возможно, все получит самое простое объяснение. В конце концов, со мной и вправду что-то не так.
Но не запирать же меня здесь — в этих отвратительно солнечных стенах, с этими до отвращения вежливыми людьми и континентальными завтраками! Я же и вправду сойду с ума!
Я нажала на кнопку.
Заглянула куратор.
— Я должна сидеть здесь в изоляторе? — спросила я.
— Конечно, нет, — Линда покачала головой. — Скоро вам разрешат выходить. У нас есть комната для релаксации, комната творчества, спортивный зал, бассейн и сад. Но дождитесь, пожалуйста, доктора, чтобы он определил, не опасна ли для вас нагрузка.
— Спасибо, вы очень добры. У вас тут просто идеальная забота.
— Мы стараемся.
И она опять не поняла, что я иронизирую.
Через некоторое время ко мне, все так же вежливо постучавшись, вошел высокий светловолосый человек в медицинском халате. Линда представила его как доктора Вейнера. Он не говорил по-русски, поэтому ей приходилось переводить.
Доктор задал мне, наверное, тысячу вопросов медицинского характера — группа крови, резус, аллергии, хронические заболевания и прочее, — но не ответил ни на один из моих.
— Я отвечаю за ваше физическое состояние, — сообщил он, словно укоризненно, затем заставил меня приседать, наклоняться, подпрыгивать, отслеживая при этом пульс, и в конце концов вынес заключение, что не видит пока препятствий для занятий творчеством или тренировок в спортзале, если они входят в мой привычный образ жизни. Если же не входят, их рекомендовалось включить.
