Битти, казалось, был меньше всех задет грустным исходом этого случая. Быть может, из-за того, что он был скорее участником, нежели бессильным свидетелем, – а может, благодаря более обширному опыту успел развить в себе способность отгораживаться от эмоций. Битти явно чувствовал себя на месте в прокуренном пабе с посыпанным опилками полом, хотя, судя по одежде, был привычен к куда более солидным заведениям. Своей прыгающей походкой и быстрыми резкими движениями он напомнил Рейвену какую-нибудь мелкую птичку: проворную и ловкую, но постоянно настороже.
Теперь, когда они сидели рядом, да еще и при ярком свете, Уилл сумел получше разглядеть его мальчишеские черты, хотя Битти был явно не так молод, как ему сперва показалось. Поначалу Рейвен даже решил, что столкнулся с еще одним юным дарованием вроде Джеймса Дункана (хотя, надеялся он, не настолько несносным), но теперь рассмотрел морщинки в уголках глаз и решил, что тому, скорее всего, уже под тридцать.
Симпсон принялся расспрашивать Битти: ему явно хотелось узнать его получше. Начал он с неизбежного вопроса о профессии отца.
– Мой отец умер, сэр, – ответил Битти. – Я потерял обоих родителей, когда мне было двенадцать. Однако же мне повезло – меня взял под опеку дядя, мистер Чарльз Латимер. У него имеются земли в Канаан-лэндз, что в Морнингсайде.
Рейвену оставалось лишь надеяться, что этот дядюшка воспринимал собственное великодушие с меньшим апломбом, чем скареда Сквалыга Малкольм, который каждый пенни, потраченный на племянника, превращал в символ бесконечных неудач своей сестры – в том числе и в выборе супруга.
– Говор у вас нездешний, – сказал Симпсон.
– Я учился на юге Англии, но мать выросла в этих местах. Я поступил в Эдинбургский университет, чтобы быть поближе к дяде – его здоровье с возрастом стало совсем хрупким.
В манере, характерной для медиков, профессор проигнорировал любые упоминания о богатстве и положении в обществе и принялся расспрашивать Битти о болезни его дяди.
– Ревматизм в острой форме, причиняющий немало страданий. Он перепробовал немало средств, чтобы найти облегчение от болей. Сейчас отправился в Австрию, испытать новый метод водолечения некоего Присница. У него имеется лечебница где-то в горах.
– И как, что-нибудь помогло?
– Дядя находит, что боли стали терпимее, и больше не падает духом. Мне пришло в голову, что в этом что-то есть: холодные ванны, простое питание и отказ от приема каких бы то ни было лекарств. Его реакция на подобное лечение – и, что более важно, суммы, которые он за это платит, – навели меня на мысль, что это самое водолечение может представлять собой неплохой рынок.
