Анна остановилась, глядя на Костю. На выражение его лица, и взгляд, скользящий по гладкой поверхности интерактивного стола. Нет, он не смотрел на карту, он смотрел в себя.
Лазарева направилась к боксу. Багиров поднял голову, услышав, как она вошла.
– Анна? – произнёс он.
Прозвучало очень спокойно. Тембр голоса, когда капитан Багиров не орал матом, или просто не орал, был приятен. Анна почему-то отметила, что у неё изменилось восприятие собственного имени. Лейтенант Лазарева стало именем, Анной её давно никто не называл. Для Дмитрия она вообще была Нютой, уменьшительно-ласкательной версией от серьёзной Анны. Что, надо сказать, подкупало.
– Разреши? – спросила она.
– Конечно, – Костя кивнул.
Анна пошла к столу с кофе-машиной, отыскала в ящиках привезённый Дмитрием пакет, засыпала зерна в отсек, налила воды, нажала кнопку, послушала гул, пока готовилась порция напитка. Обернувшись, увидела, что капитан так и смотрит на неё. Откинулся спиной на кресло и просто сморит.
– Будешь? – спросила Анна.
Костя на секунду задумался, но покачал головой:
– Нет.
Лазарева положила сахарные кубики в кофе, усмехнулась:
– Не будешь, потому что кофе Дмитрий привёз, а ты ему лицо разбил?
Лицо Багирова оставалось серьёзным, но уголки губ ползли вверх.
– Не я разбил, – усмехнулся он, наконец, – Альфа его ободрал.
Анна ждала, когда Костя улыбнётся. И как только улыбка стала полной, открыто засмотрелась. Обычно так не делала, чтобы не отвлекаться на красивые губы капитана, но сейчас подумала, что уже можно внимательно друг на друга поглядеть.
Багиров раздумывал ещё секунду, потом всё-таки сдался.
– Сделаешь? – просил он.
– Сделаю, – кивнула Анна, уже подставив вторую кружку под носик кофе машины.
Даже, если бы Костя отказался, она всё равно планировала поставить перед ним кофе с сахаром и сливками. Тут у них вкусы совпали.
Нужен был жест доброй воли, чтобы помочь капитану успокоить гнев. Терять людей больно, но когда количество потерь начинает измеряться миллионами, пора привыкать к тому, что люди рядом не вечны.
Лазарева внезапно поймала себя на мысли, что жестоко так думать. Когда же она успела заразиться от Дмитрия таким отношением? Может, это потому что из них троих любимые люди остались только у Кости? И он ещё помнил это чувство, когда знаешь, что тебя ждут. Обнимут, когда ты приедешь. Наверное, сердце не черствеет так долго именно из-за этого. Анна как-то видела тот брелок с фотографией его семьи. Костя смотрел на их лица, потому что они были живы, и потому что это придавало сил. Но сама Анна не могла заставить себя взглянуть на оставшиеся в её личном компьютере фотографии родителей. И мир вокруг давно стал пустыней, в которой она просто брела рядом с другими людьми. Когда они умирали, ничего не менялось. Просто она шла дальше, рядом с теми, кто ещё был жив.
