Я почувствовал, как между нами установилась особая, эфемерная связь. Словно серебряная нить соединила наши сердца в одно.
– Холодная вода напоминает мне север, мое детство, – вдруг призналась Иона.
– Так ты северных кровей?
– Вовсе нет. Я родилась на острове, в семье, про которую наверняка слышали все, – она говорила тихо, словно робела от своих же слов. Точно это была ее исповедь, горькая правда, которой она почти ни с кем не делилась. – Но из-за одного очень плохого случая мама бросила отца и уехала со мной в северный городок Сан-дель-йен. Мне было всего несколько дней от роду. Через семь лет маму арестовали и отправили на принудительное лечение в психиатрическую клинику, где в скором времени она скончалась. Но я знаю, что она была невиновна. Ты сам поймешь. А после ее ареста меня увезли в Самшир.
– Но я ни разу тебя не видел, – меня это удивило.
– Наверное, это потому, что я жила в левом отделении, а ты – в правом, вот мы и не встретились.
Я действительно всю свою юность провел в правом отделении.
– …мне каждую ночь снилась мама, полярные сияния Сан-дель-йена, алые полоски маяков. Я помню все смутно, очень смутно. Мой отец стыдился меня, а потому и предал… Он относился ко мне как к досадной ошибке, не больше. Разве можно искупить предательство?
Я покачал головой. «Но неужели Иона говорит сейчас про Арктура? – подумал я тогда. – Он показался мне столь любящим отцом… Как же заботливо он протирал тогда ее фотографию!»
Но тут же все прояснилось.
– В двенадцать лет меня удочерил один очень хороший господин, – улыбнулась Иона. – Я называла его «добрый самаритянин», прямо как в Библии. Его зовут Арктур же Софен, и он живет в Самшире. Он первый, кто стал относиться ко мне как к личности. Арктур действительно очень хороший… Мне ведь уже делали Анализ – кажется, на второй день после моего дня рождения. Я расскажу об этом позже… А ведь Арктур души во мне не чаял. Он не хотел меня терять и все повторял, что с радостью отдал бы свой запас времени мне…
Иона закрыла глаза и полностью отдалась воспоминаниям. Она все так же тихонько рассказывала свою историю, и те далекие образы озаряли ее лицо, словно отблески догорающего костра. Я не смел ее перебивать.
– Недавно я чудом устроилась в компанию «Гипно Счастье», а потом узнала, что это случилось по большому блату, ведь на собеседование допускались только люди с классом не ниже воина. Меня взяли, и я, омраченная последними событиями, сама решилась на процедуру, и после этого моя жизнь изменилась. Как будто я сбросила с плеч тяжеленный рюкзак. Я особо не тревожусь по поводу… смерти. – Тут Иона помолчала несколько секунд, словно набираясь мужества перед последним словом. – Ведь мне неизвестна точная дата: я знаю лишь то, что я агнец, а значит, мне осталось не больше пяти лет. А потом… Потом я встретила тебя и поняла, что ты тот самый человек, который никогда не предаст. Я не терплю предательств… А еще ты чудесно рисуешь. – Она коснулась моей руки, и внутри меня все затрепетало, пробежало легким морозцем по спине. Ее рассказ взволновал меня.
