Нимфа Дафна была дочерью речного бога Пенея. Аполлон подошел к ней и сказал: «Я — бог Аполлон, и я люблю тебя». Испугалась Дафна и стремительно побежала прочь. Аполлон пытался догнать ее, но она ускорила бег, а остановившись у ручья, опустилась на колени и воскликнула: «О дорогой отец Пеней! Забери у меня мою красоту, она приносит мне страдания!» В тот же миг она превратилась в прекрасное лавровое дерево. Остановившись перед ним, опечаленный бог сплел себе венок из его молодых ветвей и грустно промолвил: «О моя возлюбленная! О лавр! Пусть листья твои никогда не вянут, как моя любовь к тебе!»
Иначе как детской сказкой не назовёшь, вот только злодей неожиданный: живое воплощение любви. Которая ранит, которая насмехается, шутит и убивает даже бессмертных. Это — любовь?! Или издёвка Хаоса, его первый — и самый жестокий! — плевок ещё нерождённому миру?..
Вспоминалось детство. И ещё много чего… испорченного. Исковерканного не столько наполненностью гнилью, сколько отсутствием чего-то… острейшей нехваткой, то и дело вызывающей душевную асфиксию.
Бездумно приложив лоб к высокому тополю, растущему рядом с лавочкой, кора которого была покрыта инеем этой холодной ночью, потерянная девушка тихо прошептала:
— Земля… праматерь Гея. Ты разговаривала со мной там, я помню. Тихо так, и редко, почти неслышно. Но давала сил. Ты знаешь, что это я, знаешь как никто. Услышишь ли теперь? Или тебя убил Железный век? Нет, ты ещё дышишь, я чувствую… Пусть не ответишь, мне бы хоть намёк… Говорят, даже ты — младше него. Эроса. Ты всё видишь и знаешь. Скажи, есть ли он? Любовь. Или кто-то выдумал, чтобы манипулировать? В чём другом искать смысл, если я не вырву из себя эту глупую веру в большую и чистую, ту самую? Если есть — где найти и как? Потому что я… я…
— …всё бы отдала! — таки сорвалось с холодных губ. Шепотом.
И кануло в тишину.
Вдруг «щекотка» мурашек пробежалась от затылка к пяткам, как бывало там, когда чувствовала преследующий её взгляд с высоты. Но на этот раз он был гораздо ближе. Шутка ли — казалось, что прямо за спиной!..
— Ну, совсем всё, может, и не потребуется. — знакомый голос наотмашь резанул воздух, заставив замереть. — Интересно, почему ты обращаешься с просьбой к моей ненаглядной сестрице, если ищешь меня?
Едва дыша, Ксюша медленно повернулась на звук, чувствуя себя так, будто каждая её клеточка превратилась в атомную бомбу.
Он, её охотник, стоял на расстоянии вытянутой руки и легко улыбался ей, не только губами, но и глазами-безднами. Точно такой, каким запомнила — разве что в совершенно непривычной одежде: джинсах и толстовке. И с наушниками.
