— Что случилось? — В который раз услышала Ксюша, вот только сказано это было сразу тремя голосами. — Медуза, ты вдруг упала… мы далеко были… сёстры помогли тебе?
«И эти — сёстры?» — про себя усмехнулась девушка.
Седовласые оттеснили спасительниц обеспокоенно разглядывая светлыми очами, взяв за руки, ласково гладя по голове, отчего Ксюша неимоверно смущалась, хотя и поняла уже, что вся эта любовь обращена не к ней. И это даже… огорчало?
— Уже всё в порядке. — аккуратно, но уверенно отстранив от себя незнакомок, быстро ответила она. — Ничего страшного.
— Ну да! Всего-то вдруг упала камнем в воду, а теперь бледна, как Эмпус![5] — Нахмурила светлые брови та, что стояла ближе всего к воде.
Ксюша не знала, что ответить на это, и повисла неудобная пауза, нарушаемая лишь спокойным шелестом волн и далёким смехом нереид.
— Сёстры! Давайте не будем печалиться, а то будто Кер[6] встретили, право слово. — бодро нарушила паузу Сфено. — Ничего страшного ведь не случилось! Наша Медуза просто… засмотрелась на солнце.
— А ты чего это такая внимательная стала, сестричка? — шутливо поиграла светлыми бровями зеленоглазая «лебедь». — Может, и сама… на солнышко заглядывалась?
— Ах, так! — в притворном гневе вперив руки в боки, воскликнула та, и в мгновение ока оказалась по щиколотку в воде. Зеленоглазая «лебедь» даже моргнуть не успела, как её окатило высокой волной солёной воды. Волосы смешно прилипли к телу, и вся голова оказалась увешана длинными водорослями, будто лапшой.
Сие комичное зрелище, наверное, стало последней каплей, ибо Ксюша нервно расхохоталась.
— А ты чего смеёшься? — приняв игру, заявила третья «лебедь», которая до этого была тиха и задумчива. — Получайте!!! — при этом она с размаху ударила по воде, устроив цунами в миниатюре.
Что тут началось! Сёстры плескались, кричали, смеялись, и вскоре к ним присоединились нереиды[7], обретшие человеческий облик, а позже — ещё уйма странных морских тварей. И что самое странное, Ксюша, переполненная новой силой и ощущениями, почувствовала себя как никогда счастливой. Веселье и озорство толкало её на всякие безумства, которые радостно приветствовались участницами локального бедлама. В какой-то момент стало больно от осознания, что это всё принадлежит не ей, и что всё это, скорее всего, бред её больного воображения, и, хотя нечто внутри нее активно сопротивлялось этим мыслям, ей словно тисками сдавило грудь.
— Простите, но мне надо торопиться, — немного придя в себя и дождавшись, когда высохнут крылья, сказала Ксюша. — я, эмм… в общем, потом расскажу.
