Последняя строчка мне очень понравилась. В каком-то смысле, он говорит что-то вроде «жизнь не равна, но такова жизнь». Но смысл, конечно, глубже. Он говорит, что мир никогда не будет таким, каким мы хотим его видеть, но это ничего, потому что та сущность, что хочет видеть мир определённым образом, в реальности не существует.
Первая строчка отражает идеалистическую, духовную точку зрения. Когда ты смотришь на вещи с идеалистической позиции интерпретатора буддийских истин, то ты можешь провести чёткое различие между буддами и простым народом, между заблуждениями и откровениями, между жизнью и смертью. Это — обычная работа твоего мозга. Он устанавливает различия между тем и этим. Ты всегда проводишь такую сортировку.
Когда же ты становишься на материалистическую позицию, то эти различия исчезают. Догэн обозначает материалистическую точку зрения как видение того, что «нигде нет своей сущности». Мы называем это объективностью. Наука всегда боролась за объективность, хотя нынче многие учёные начинают отмечать, что полной объективности достичь невозможно. Тем не менее, есть такая общая установка, что понять материальный мир возможно только будучи настолько объективным, насколько это возможно. В общем, с материалистической точки зрения, между буддами и обычными людьми, заблуждением и просветлением, даже между жизнью и смертью отличия нет. Всё это просто различные пертурбации элементов материального мира, и ни один из них не имеет какой-то особой ценности.
Третья строчка — это позиция чистого практицизма. «Истина Будды изначально за пределами избытка и недостатка» означает, что точка зрения буддиста полностью отлична от двух предыдущих. На тех двух уровнях мы стараемся всё отсортировать и объяснить. «За пределами избытка и недостатка» означает, что мы более не смотрим на мир и подсчитываем, чего здесь слишком много, а чего слишком мало. Это означает отказ от своих мнений и определений и видение всего таким, каково оно есть. С точки зрения идеализма, у нас избыток всяких смыслов. С точки зрения материализма, ни в чём нет какого-то особенного смысла. Точка зрения практика выходит за эти пределы.
Когда я играю басовую партию в нашем супер-хите No More Control, я выхожу за пределы избытка и недостатка. Я стою посередине между фазой идеализма, в которой песня была рождена, и фазой материализма, в которой она превращается в набор звуков, под которые беснуется у сцены трясущая башками толпа. Я просто играю — двигаю пальцами и стараюсь отбивать правильные ноты в правильном темпе. Тут не до мыслей. И так происходит при любой активной деятельности.
