— Нет, кольчуга мне не нужна. Зови следующую.
Кузнец понимающе кивнул и вышел, и тут же в кабинет ворвалась скандальная баба, агрессивно размахивающая дохлой козой.
— Ну и куда власти-то смотрят, а? Куда, я тебя спрашиваю? Эх, святой инквизиции на вас нету!
Если верить анализу логов, то эта женщина обвиняла травницу Ирму в том, что та специально отравила ее хромую козу вместо того, чтобы вылечить.
— Успокойтесь, милейшая.
— Я-то со всех сторон и всюду спокойная! — заорала та, — А вот тебе спокойно ли спится, а, ирод? Совесть не мучает? Пригрели змеюку под самым боком…
— Почему вы уверены, что травница отравила вашу козу?
— Ну так ведь она померла! Как травок ее ведьминских отведала — так копыта и отбросила, кормилица моя!
— У вас есть доказательства? Улики? Результаты экспертизы?
— Ча-а-аво?
— Я спрашиваю, трава ядовитая осталась еще?
— Так выкинула я ее сразу. Зачем оно мне?
— Допустим. А какие были мотивы у подозреваемой, чтобы совершить столь тяжкое преступление?
— Ча-а-аво?!
— Я спрашиваю, зачем травнице Ирме убивать вашу козу?
— Так ведьма же, — выложила свой «убийственный» аргумент госпожа Хлюм.
Шардон давно уже изучил всю доступную информацию и о скандальной женщине, и о ее постоянных конфликтах с жителями поселка. И высокому приоритету в очереди она была обязана именно своему сварливому характеру и привычке всюду совать нос — практически с каждым важным жителем поселка ее связывали какие-нибудь задания, а еще она постоянно писала доносы на всех подряд.
За что ее недолюбливали все без исключения. И за увесистую папку с компроматом на всех и каждого, пусть наполовину и составленного из домыслов и фантазий госпожи Хлюм.
— Мы обязательно со всем разберемся и сразу же с вами свяжемся, — заверил ее староста.
— Разберетесь?
— Непременно!
— Сожжете ведьму? — грозно прищурилась баба.
— Проведем экспертизу, разыщем свидетелей, устроим допрос с пристрастием, проверим алиби, составим психологический портрет — и если она окажется виновна…
— Ай спасибо тебе, мил человек! — едва не прослезилась женщина, — Сразу видно, что новый староста о нас, простых людях, тоже думает. Дай тебе бог здоровья и жену красивую, но глупую!
Низко кланяясь, она вышла из кабинета.
И сразу же после нее в комнату ввалился перепуганный до смертельно-салатовой бледноты «храбрый» Шмыга:
— Господина новая староста — тама совсем беда!
— Что случилось?
— Мертвяки, мертвяки поднялись! Злой. Страшный. — Он умолк и добавил, — Вонючий!
