— Пойдем, потолкуем, — любезно предложил он. Но его взгляд был лишен всякой любезности. Мне на секунду показалось, что он готов сожрать сейчас меня живьем за одни лишь подозрения. За окном раздался крик падающего человека — как раз вовремя.
— Не-а, — отказался я, глядя на часы в мобильнике и запоминая время с точностью до секунды. Петля снова захлестнулась.
— Макс? Ты где пропадал? И так раз за разом. Я неожиданно начал осознавать пользу создавшейся ситуации, вкушать ее прелести, как это делал в свое время герой Билла Мюррея. Я без труда мог убегать от бандитов, при этом не прячась в мусорных контейнерах. Когда мне надоедало бегать, я подставлял одного из них, и получал тридцать две минуты отдыха (я специально засек время). Я обворовывал их, ел их еду, не задумываясь о том, что я, фактически, потребляю каждый раз одну и ту же пищу с точки зрения науки. Я изучал окрестности, пытаясь найти логово Виктора. Я заглядывал к соседям, лечился от ран и получал иногда новые — убегать все же получалось не всегда. Я даже мог отрастить бороду, но мне приходилось бриться, чтобы не вызывать подозрений у этой троицы. Еще бы. Вот сидишь вот так с гладко выбритым человеком, мирно беседуешь и составляешь план нового дела, а тут бах — и внезапно у него разбито лицо, под глазом синяк, а невесть откуда появившаяся короткая борода слиплась от крови. Волей-неволей появятся вопросы. Я пробовал различные варианты разрыва петли. Сдавал босса, убегал подальше, пытался найти падающего человека, пробовал еще тысячу вещей. Но я уставал. Это меня сильно изматывало, нормально поспать я не мог, ведь на сон за один раз я мог потратить максимум минут двадцать от общего времени петли. Пару раз я сразу же валился в сон, более похожий на кону — моя легенда сгорала, меня пытались разбудить, меня избивали, но я не просыпался. Я пытался себя ободрить хоть как-то, искал способы, но все быстро надоедало.
Единственное, что меня поддерживало — отец. Но и он был всего-навсего мертвецом, голосом в голове. Однажды я сорвался. На протяжении нескольких петель подряд избивал всю троицу, пока в очередной петле не убил их. А в следующей петле еще раз. Меня накрыло какое-то марево, наваждение, самое первое и самое сильное желание человека — убить. Но я не запомнил этот момент, просто в очередной петле очнулся с трясущимися руками и бездонной пропастью в душе. Должно быть, Макс тогда что-то увидел во мне, и, когда его заметили остальные, он не проронил ни слова.
