К командиру подбегают несколько танкистов.
– Ну-ка, давайте лошадь освободим!
Шестеро танкистов оттаскивают мертвых лошадей, обрезают постромки, и спасенное животное поднимается на ноги. На нем действительно не видно следов ранений. Лошадь не пытается удрать, и казалось, с благодарностью смотрит на своих спасителей. Озеров подходит к ней, достает из планшета кусок хлеба и кормит. Мягкие губы осторожно берут краюху и тычутся лейтенанту в плечо. Он гладит шею бедолаги.
– Давай, лошадь, иди отсюда, – Озеров даже смущается от такого проявления чувств, – Иди, не место тебе здесь.
Он хлопает ее по холке, и лошадь, как будто поняв его, неторопливо бредет по улице.
– Ну, все, – приструнивает Озеров стоявших вокруг, – Цирк окончен, сделали доброе дело, теперь по машинам.
Он подходит к своему танку. Вылезший из танка экипаж осматривает машину. Вся лобовая броня в щербинах, видимо, от пуль противотанковых ружей и осколков снарядов. Есть и несколько следов посолиднее, от попаданий бронебойных снарядов небольшого калибра.
– Ну что, держит броня? – громко и весело спрошивает лейтенант.
– Так точно, товарищ командир, – отвечает механик-водитель ефрейтор Махотин, – Сколько в нас не попадали и вон только что. Комариные укусы.
– Укусы, – недовольно ворчит стрелок-радист Павлов, – Видел, что от семерки осталось? Башню снесло и весь экипаж погиб. И у Осадченко танк сгорел.
– Ладно, не наводи тоску, – машет рукой Махотин, – Мы слава богу живы. У нас, может, командир толковее, – он смотрит на Озерова и подмигивает ему.
Озеров смеется. Его водитель лицом походит на негра, только глаза светятся, и подмигивание выглядит комично.
На улице с грохотом останавливается КВ, из него вылезает командир роты капитан Ряхин и подходит к ним.
– Озеров, ты что тут прохлаждаешься?
– Так, товарищ капитан, приказано взять деревню и встать у околицы, – вытягивается лейтенант.
– Правильно приказано, только какого черта вы все повысовывались? Пулю захотели получить? Экипаж должен быть в танке. А то по поселку немцы еще ползают. Понял?
– Так точно.
– Если понял, значит сидишь здесь и ждешь приказа.
15 часов 10 минут. Лондон. Резиденция премьер-министра
Уинстон Черчилль с сигарой во рту сидит в кресле. Напротив сидят члены военного кабинета: Галифакс, Синклер, Антони Иден, Александер
– Мне кажется, – говорит Черчилль, – что наши проблемы с Германией, теперь можно отодвинуть на второй план. Кажется, Гитлеру в ближайшее время будет совсем не до нас. И это хорошо. У нас будет время спокойно подумать.
