Очнулась я, когда закончилась песня и наступило мгновение тишины. Очнулась, глянула на Бонни – он чему-то улыбался, откинувшись назад, словно в гамаке (надо быть танцором, чтобы умудриться расслабиться в такой неудобной позе) и мне упорно казалось, что он меня видит. И что он меня понимает.
Два больных ублюдка? Возможно. Плевать. Он безумно красив, и сейчас совсем не похож на гения с мерзким характером. Словно моложе стал. Открытый, беззащитный, настороженный… ну да. Он же не видит, что я делаю. Только слышит. И странные же картины ему рисуются, наверное!
От этой мысли я снова засмеялась. Тихо, чтобы не спугнуть это странное волшебное чувство понимания, почти родства двух немножко чокнутых и очень скромных гениев.
А Бонни на мой смех вопросительно обернулся, словно хотел позвать обратно. Ближе.
Мне хотелось того же. Наверное, это и есть – взаимопонимание? Вот такое странное, сумасшедшее и ненормальное. Мне нравится. А еще мне нравилось его касаться. Изучать. К черту хлыст, успеется еще, я хочу трогать его руками, и губами, и всем телом! К черту халат, он только мешается! Хочу – кожа к коже…
Сбросив халат на пол, я прижалась к нему, на этот раз спереди, потерлась щекой о плечо, лизнула – соленый. И пульс его стучит, как взбесившийся дятел, быстро и громко, отдается во мне – мое сердце бухает в груди, в висках, заглушает последние слабые писки рассудка… или предрассудков? К чертям и то, и другое! Бонни – мой, весь мой… трется об меня, целует, рвется из пут…
– Мадонна!.. – прозвучало, как мольба, и тяжело, с хрипом, словно он долго бежал.
Я замерла, заглянула ему в лицо. Его приоткрытые губы горели, и глаза наверняка туманились… как бы мне хотелось сейчас заглянуть ему в глаза! Увидеть в них…
Узнавание? Шок? Насмешку и холодность? Нет, не надо. Реальность – куда более хрупкая штука, чем фантазия. Один неверный шаг, и порежешься об осколки.
– Чего ты хочешь сейчас, Бонни? – я нежно погладила его по лицу, задержавшись большим пальцем на губах.
– Поцеловать тебя.
Слова были – как поцелуй, и от касания его губ по руке бежала жаркая волна, грозя унести прочь едва пойманный за хвост здравый смысл. Рано. И вообще ни к чему.
– Поцелуи в прейскурант не входили, – усмехнулась я и ущипнула его за сосок. – Но я готова оплатить их отдельно…
Он криво усмехнулся:
– Да ну.
– Ну да. Плетью. Один поцелуй – один удар.
Целую секунду он молчал, готова поспорить – восхищенно. Потом склонился ко мне, коснулся губами моих губ.
