Он понес чемоданы в машину, а она зашла в кабинет, чтобы собрать бумаги.
– Что это? – Рауль остановился за ее спиной.
– План реконструкции нового центра.
– Не беспокойся, я сам найду архитектора.
Только не огрызайся. У Рауля еще достаточно времени, чтобы изменить решение.
– Возможно, эти бумаги окажутся полезными.
– Ты полагаешь, что разбираешься в этом лучше, чем архитектор с двадцатилетним стажем?
– Давай обсудим это после подписания документов.
– Carino, не забывай, проект сейчас под моим контролем. – Он подошел так близко, что она почувствовала тепло, исходящее от его тела. – Так же как и ты.
Чарли замерла.
И как это у него получается заставлять ее сгорать от желания, одновременно сдерживаясь, чтобы не впиться ногтями ему в лицо?
– До пятницы я не твоя, – напомнила она сдавленно. – И не дотрагивайся до меня.
– Не думаю, что ты заставишь меня так долго ждать.
– Ненавижу тебя.
Его дыхание, проникая сквозь волосы, касалось ее кожи.
– Ненавидеть меня и одновременно хотеть, должно быть, ужасно тяжело.
– Я не хочу тебя.
– Не знал, когда мы поженились, что ты такая врушка. Если бы не был ослеплен, я бы понял, что твои слова любви и обещание ребенка – не больше чем средство добраться до моего кошелька.
Это прозвучало как шутка, но, когда она повернулась, на его лице не было и тени улыбки.
– Я не лгала. И не из-за денег вышла за тебя. Ей была ненавистна мысль, что он думает о ней как об охотнице за состоянием, превращая время их счастья – а такое оно было – в ничего не стоящую ложь.
– Неужели из-за моих выдающихся личных качеств?
– Из-за тебя. – Она почувствовала, как жар поднимается по шее. – Я вышла за тебя из-за тебя. Думала, ты замечательный.
Он сделал вид, что смертельно разочарован.
– Ты больше не считаешь меня замечательным?
– Я считаю тебя жестоким. Ты используешь несчастных детей как средство затащить меня в свою постель. И все из-за дурацкой мести, что я не родила тебе ребенка.
Она сказала это? Слова прорвались наружу, словно по собственной воле.
Холод в его глазах заставил ее вздрогнуть, однако он продолжал улыбаться. Наклонился, коснулся щекой ее щеки.
– Это не месть, carino. Я даю тебе то, чего ты хочешь. А в обмен ты даешь мне то, чего хочу я.
– Мое тело.
– Именно. Но даже если бы я хотел отомстить, о, это была бы самая сладкая месть из всех.
– Ты жесток.
Неужели он действительно жесток? Раулю это не понравилось. Отец, когда был здоров, обладал этим качеством в избытке. Рауль поклялся не унаследовать его. Да, он бывает напористым, властолюбивым, но жестоким – никогда. Во всяком случае, до тех пор, пока женщина, которой он дал все, что мог, не оставила его, чтобы потом как ни в чем не бывало обратиться за помощью.
