Оказывается, вот на ком выместил злость Андерс. Конечно, его никак не могло обрадовать появление наушницы с докладом о передаче, но подобное поведение все же больше было свойственно Лютому, чем начальнику лагеря. Прежде я ни разу не слышала о том, чтобы он избивал заключенных. Здорово же его разозлило вынужденное заключение в лазарете.
– Ей сейчас несладко придется, – продолжала Мышка без тени сожаления. – Брюнетке удалось втереться в приятельницы к Линде, а наша тихоня Красотку недолюбливает.
– Оно и неудивительно, – пробормотала я. – Красотка должна была понимать, что она не единственная в бараке любительница бегать с докладами. Думаю, нашлось немало желающих сообщить Линде о том, кто распускает о ней грязные слухи.
Я аккуратно затушила почти дотлевшую сигарету и выбросила ее в ящик с песком. Мышка, которая так и вертела свою в руках, не поджигая, сунула ее обратно в пачку.
– Не буду Неткино добро переводить, – хмуро пояснила она мне. – Ладно, пора возвращаться.
В бараке я первым делом отыскала взглядом Красотку. Блондинка не участвовала в дележке передачи, а лежала на своей койке, отвернувшись лицом к стене. Меня на мгновение кольнула жалость, но я подавила в себе неуместное чувство. Ведь во всех своих бедах Красотка была виновата сама.
– Дамочка, ты только посмотри, что здесь есть! – возбужденно проверещала Нетка, демонстрируя мне яркие упаковки. – Мы никому ничего не раздавали, ждали тебя.
Но я чувствовала только безмерную усталость. События прошедшего дня совершенно вымотали меня. Голова гудела, глаза сами собой слипались.
– Разбирайтесь сами, – тихо произнесла я. – И не трогайте меня.
Берта и Нетка уставились на меня с одинаково изумленными лицами. Я стянула с себя одежду и обувь, облачилась в длинную рубаху и залезла под тощее одеяло. На сей раз ни свет, ни шум не помещали мне. Я уснула почти мгновенно.
Но проснулась столь разбитой, словно и вовсе не спала. Глаза горели и чесались, голова раскалывалась от боли, все тело сотрясалось от сильного озноба, в горле пересохло. С трудом натянув на себя робу, я поплелась умываться. Стоя в очереди к кранам, из которых тонкой струйкой текла ледяная рыжеватая вода, я услышала разговор охранников. Оказывается, Андерс остался ночевать в административном здании, чем привел в недоумение Лютого и его подчиненных. Ранее подобной привычки за ним не наблюдалось.
Умылась я с трудом и, стуча зубами, пошла собираться на построение.
– Дамочка, на тебе лица нет, – обеспокоенно произнесла Мышка. – Тебе бы в лазарет.
