– Я, в некотором роде, желал бы поспособствовать возрождению высокой литературы, – чуть запинаясь, произнес он.
– Вы желаете открыть публичную библиотеку? – догадалась я. – Передать ей книжные сокровища из вашего фонда?
– Нет-нет, дорогая племянница. Разумеется, идея с библиотекой превосходна, великолепна! Но я, увы, не могу посвятить ей все свое время. Нет, мой вклад в культуру королевства будет куда более скромен, но, ежели позволите так выразиться, привнесет некую свежую струю.
После долгих расспросов все-таки выяснилось, что Вильгельм увлекся сочинительством. Не столь давно он завершил свой первый роман и теперь предложил Марку поспособствовать его изданию.
– Мое произведение, несомненно, достойно быть напечатанным Королевским издательством. Но вы ведь понимаете, у меня нет связей. Я осмелился обратиться к вам лишь потому, что столь мудрый государственный муж способен сразу разглядеть, какое сокровище попало к нему на стол. Я предусмотрительно захватил экземпляр с собой, вы ведь не откажетесь с ним ознакомиться?
– Непременно, – сквозь зубы процедил Марк и позвал дворецкого, чтобы тот принес отданную ему дядей рукопись.
– А что вы написали, дядюшка? – полюбопытствовала я. – Философский трактат о смысле бытия?
К моему удивлению, Вильгельм зарделся. Багровые пятна поползли по щекам, раскрасили шею и даже появились на лысине.
– Несомненно, я способен создать великую вещь, – пробормотал дядюшка. – Но, дражайшая моя племянница, будет ли она пользоваться спросом у бездуховной публики, потакающей своим низменным инстинктам и не желающей задуматься о вечном? О, я далеко не столь наивен! Потому я обратился к жанру популярному, но сотворил поистине шедевр! Там есть все – красота слога, изящество стиля, продуманность и уместность каждого слова.
– Вот как? – заинтересованно спросил Марк и раскрыл поданную ему дворецким кожаную папку с золотым тиснением.
Спустя несколько мгновений брови Марка приподнялись, а челюсть, наоборот, отвисла. Я едва не расхохоталась – никогда не думала, что его лицо может принять столь потешное выражение.
– Читай вслух, – попросила я. – Мне тоже интересно.
– Ты уверена? – переспросил Марк. – Что же, наслаждайся. "Молочные округлости прекрасной Эльзы взволнованно трепетали, пока Гюнтер не сводил с них жадно горящего плотоядного взора".
– "Молочные округлости"? – уточнила я.
Дядюшка, сравнявшийся к тому моменту по цвету с отварной свеклой, сделал руками странный жест перед грудью, изображавший, как я не без некоторого усилия догадалась, пышный женский бюст.
