— (А. Некрасов) У меня один.
— О! Вот! Еще один счастливый человек. Потому что когда их два — это уже проблема. Моя жена рисует, и при этом она блестящий психолог, работала в клинике. Самая лучшая в мире мать и жена. Когда я женился, она сказала, что выйдет замуж за меня только, чтобы можно было делать, что хочется. Сказала: «Не люблю людей, но с тобой можно ограничиться небольшим их количеством».
— Узнаю психологов.
— (И. Окунева) И что получилось?
— С тех пор я ее умолял вместе со мной поработать. А она всегда спрашивала — зачем? Я ей объяснял, что надо, что у меня трудная семейная терапия, что мне нужен котерапевт. Что это наш общий кусок хлеба. Кусок хлеба общий, вот его и зарабатывай. «Тебе говорили, что „труд освобождает?“ Так вот, вперед, арбайтен». А она — то делала куколок, то детей рожала, теперь она рисует. Я не удивлюсь, если завтра она перестанет рисовать и возьмется за что-то другое. Она рисует только потому, что ей негде поставить гончарный круг, чтобы заняться лепкой.
— Хорошо, у вас один талант. Если бы не психотерапия, куда бы вы его направили?
— Знаешь анекдот про Вовочку? Когда Вовочку спрашивают кем он хочет быть? А он говорит — милиционером. Его спрашивают, почему? Ну, они в форме и при пайке — отвечает Вовочка. Ну ладно. А если бы не было милиции, то куда бы пошел? Вовочка говорит — в пожарники. Почему? Ну, форма и паёк. — А если не в пожарники, то куда? В военные — там паёк и форма. Да и вообще Мариванна, что вы ко мне прицепились, я все равно работать не буду. Вот так и я. Психолог должен быть туп, ленив и аморален. Все равно работать не буду. Вы меня в тупик поставили этим вопросом. Я не знаю. Я действительно не знаю. Когда я в Израиль приехал, я две недели работал на заводе. Меня оттуда выгнали, потому что я болтал по телефону в режиме нон-стоп. Я был год директором школы, на заре своей туманной юности. Это было ужасно. Мне не понравилось. Преподавание мне тоже не нравится. Преподавать в вузе — я бы застрелился. Я, конечно, готов преподавать психотерапию, но тоже, преподавание в форме психотерапии. Я готов ничего не делать. За деньги.
— Если бы вы могли не работать, вы бы занимались психотерапией?
— Я думаю, что я жил бы точно так же. Только, если бы мне не нужны были деньги, то брал бы в 10 раз дороже за свою работу.
— Логично.
— Потому что работать за очень большие деньги намного эффективнее и легче, чем просто за большие. Это подсказывает опыт. Я сейчас дорого беру за психотерапию, и всегда брал не дешево. Даже когда начинал — я брал 60 долларов за группу. Но тогда в городе никто не брал столько. В университете был бесконечный конфликт со мной, белгородский университет ненавидел Ройтмана. Каждый год, абитуриентов-психологов собирал декан и рассказывал в самом начале ряд вещей. И одной из них было то, что если мы узнаем, что вы имеете какие-либо отношения с Ройтманом, учебные или терапевтические, то у вас возникнут большие проблемы с учебой. Отчислить мы вас не сможем, но проблемы возникнут в таком объеме, что отчисление покажется вам большой удачей. Я не шучу сейчас, ей-богу. Потому что считалось, что психолог не должен брать деньги за свою работу.
