Прямо передо мной тянутся вчерашние следочки от Стасовых бахил — ходил встречать меня, да мое утопление в болоте выбило на сутки из графика. Во ругался, я уж представляю! Стали попадаться знакомые уголочки, бегал в этих местах прошлой осенью. Еще километров с десять — и я дома! За сими сладостными мечтами как-то проспал приглушенный голос пса, где-то в чащобнике слева, судя по лаю, лупит он параллельно визире с приличной скоростью, значит, не белка! Чертыхнувшись, торопливо сваливаю куда попало поклажу, подхватываю «Зауэр» и устремляюсь наискосяк, на перехват незнамо кого. Узрел это самое «незнамо» метров за пятьдесят. Соболь! Чешет верхами к большому прогалу впереди. Корректирую свою траекторию и выскакиваю на полянку одновременно с ним. Ущучив меня, зверек мухой взлетает по стволу большущей березы и замирает почти у самой вершины. Пес, задрав башку, злобствует кругами, а я выбираю момент, непрерывно перемещаясь, пытаясь заслонить тушку крупными ветвями, чтобы одну только башку было видно, — оп! Есть! Бабах!!! Кувыркающееся сверху тельце успеваю накрыть собой раньше Соболя, в азарте наскочившего на меня и пытающегося протиснуть свою разгоряченную пасть мне под брюхо. Осторожно переворачиваюсь на бок и даю полизать собаке окровавленную голову. Великолепная кошка темно-бежевого цвета с едва уловимой темной полосой по хребтине, с одной только дробиной в черепушке, первый сорт, черт побери! Пес, хладнокровно свернувшийся в клубок, индифферентен — как-никак свое дело сделал, а остальное ему пофиг! Осторожно пакую бесценную добычу, все-таки первый соболь в сезоне, и наддаю газу, благо уже незаметно подкрадываются ноябрьские сумерки.
Радостный вопль хозяйских собак, счастливый визг моего кобла, в куче друганов крутящегося подле избы, Стас, выскочивший в жеваных кальсонах наружу, — все, притопал, принимай, хозяин, на целый месяц своего старого друга! Оладушки, смородинное варенье, душистый чаек, специфичный запашок заматерелого зимовья, вмиг опавшие усталые плечи, расслабуха и тихая радость от встречи. Хвастаюсь своей удачей, разглаживаю на коленке бархатистую соболюшку и не сразу замечаю чуть помрачневшую физиономию закадычного друга. Достав маленький ножичек, Стас, оснимывая профессионально тушку, читает параллельно курс молодого бойца, раскрывая повторно специфику пушного промысла, включая обработку сырья. Затем, натянув шкурку на «пялку» и расправив все складки, отправляет ее на сушку. Вот тут и выясняется, что по сей день он не добыл еще ни одного соболя. Пытаясь как-то развеселить друга, выдаю серию новых анекдотов, но разговор как-то не клеится, и мы, покормив собак, укладываемся баиньки.
