Дырявое ведро | страница 2



Вдруг озаряет; о, да! Это то, что однажды привиделось
В самых безумных мечтах загадалось, пропелось, придумалось…
Только теперь это просто всего лишь обыденность.
Эх, загадала б я лучше действительно что-то безумное!
Мелочи вздорные были томленьем и жаждою.
Были когда-то оплаканы, были Мечтою Несбывшейся…
И — через годы! — к тебе добирается каждая…
Десятилетия может стремиться к тебе, изменившейся.
Было так странно… Однажды в обычных событиях
Я разглядела черты миражей из далёкого прошлого…
Вся моя жизнь — вот такое случилось открытие! —
Это старинных желаний и чаяний щедрое крошево.
Ах, этот сдвиг на века! Это не совпаденье во времени!
Что за насмешка, когда исполняется детское?!
И сожалеешь, о старом безумном стремлении…
Что-то уже не мечта для тебя, а реальное бедствие!
Смейся сквозь слёзы! Ты знаешь, что ВСЁ исполняется?!
Сказочной Золушке даже не снились твои приключения!
В памяти Мира — всё действует, всё сохраняется…
Всё исполняется. Всё! Вот такое с мечтами мучение.

Сон-Трава

В мае, когда ещё снег не растаял

В тёмных овражках под старыми елями,

Нас, как щенят, погулять выпускали

В лес у костра, с беготнёй и с качелями.


Папа сиденья готовил из лапника,

Мама шуршала кульком с бутербродами.

Я из коры запускала кораблики

В луже лесной над тенями подводными.


Пахло «железкой» и шпалами сонными,

Дымом, корой, прошлогодними листьями.

Сверху, сквозь кроны, смотрело бездонное

Синее небо окошками чистыми.


И на проталинках, нежно-пушистая,

Ярко цвела Сон-Трава фиолетовым,

Шерстка светилась её серебристая,

Было тепло ей и ночью поэтому.


Мы осторожно цветочных детёнышей

Гладили, трогали лапки их мягкие.

Спящие, были они — как зверёныши,

Те, что постарше — как звёздочки яркие…


В город с собой увозили бесценные

Запахи, солнце, отсутствие времени…

Чтоб вспоминать за бетонными стенами

Взгляд Сон-Травы и костёр под деревьями.

«Исчезло свободное время. Остались кусочки, обрывки…»

Исчезло свободное время. Остались кусочки, обрывки.
И нет энергичной идеи, чтоб склеить из времени вечность…
Роскошной, бессовестной лени разлились бесценные сливки…
И только усталость осталась. Усталость осталась, конечно.
А лень — драгоценнейший кокон для нежных несбывшихся крыльев,
Прохлада живительной ночи для вновь расцветающей тайны…
Пушистая нежность пространства в тончайшей нетронутой пыли…
А лень постепенно пропала: усталость уснула печально.
Могла бы, могла бы Идея, в сверкании протуберанцев
Взорвать все привычные рамки, раздвинуть немые границы!