— Да Вы на балкон выйдите, молодой человек, — ответила Лидия Григорьевна, женщина неопределённого возраста в мутно-розовом платье-халате и с причёской «развалины Вавилонской башни». — Один вид стóит этих денег, а я в придачу ещё и квартиру предлагаю.
Не умею торговаться, и те, кто умеет, чувствуют это мгновенно. Я согласился. Уверен, как только за мной закрылась дверь, хозяйка начала пилить своего робкого мужа, почему, мол, не попросили больше.
* * *
Варя вернулась с работы позже обычного. Встречаю её в прихожей:
— Здравствуй, милая моя! Стол накрыт, шабли в бокалах.
Мы сели ужинать. Я приготовил индейку с айвой и салат. Свободный график имеет свои преимущества.
— Четвёртый, Кир.
— Кто четвёртый? Ты о чём?
— Ох, извини. Помнишь, несколько дней назад мне попалась заметка про мёртвых бродяг.
— Помню. Кажется, тот разговор был за завтраком. Давай для разнообразия обсудим это за ужином.
Варя надулась:
— Злой ты.
Но индейка удалась, и бургундское пришлось кстати — сердилась Барби недолго.
— Ты, Кирилл Альбертович, зарываешь талант в землю. Бросай свою системную аналитику, или чем ты там занимаешься, и открой маленький ресторан на Подоле. К тебе будут очереди выстраиваться, люди придут на запах, зачарованные, как гамельнские крыски. А я у тебя буду администратором, кассиром, официанткой и просто для красоты.
Мы поленились мыть тарелки, переползли с бокалами на кровать.
— Нет, Варвара Михална, пусть все сапфиры и изумруды моего поварского таланта достанутся тебе одной. Так что там с бродягами?
— Ты рассказывал про Яшу с Медынского Вражка…
— Никакой он не бродяга, он наш, здешний. Ну да, живёт в заброшенном доме, питается чем Б-г пошлёт, за всей округой одёжки донашивает, окурки докуривает.
Яшка Ветер — городской чудак, щуплый седой человечек с голубыми глазами вечного ребёнка — иногда за еду подрабатывает грузчиком в кафе на Пушкинской или помогает рабочим в Драмтеатре, однажды красил вместе с малярами синагогу. Его можно с запиской и деньгами отправить за книгой на базар к букинистам — Яшку никогда не обманывают. Можно попросить погулять с собакой. Собаки и птицы его любят, а кошки боятся. Вряд ли кто-то знает, как его зовут на самом деле. Ветер всё понимает и даже отвечает, но что именно, понять невозможно.
— Как ты его называл? Ла-мед-что?
— Ламедвавник. Тайный праведник.
Всякое про Яшку говорят. Будто бы детей больных к нему приводят и те выздоравливают, будто проклял его настоятель Софии Днепровской, будто остановил он однажды оползень на Медыни и спас два дома вместе с жильцами. Марина рассказывала, что лет пятьдесят назад, совсем мальчишкой, он вскочил на ходу в трамвай, у которого отказали тормоза, что-то крикнул, и трамвай встал как вкопанный. Сказки всё это, наверное. Сам я видел однажды, как Ветер несёт собачонку, которую сбила машина. Мёртвую. И плачет, и шепчет, шепчет на своём языке. Теперь она живёт у него под крыльцом. Или похожая, я мог обознаться.
