в момент расчленения (фазы 1,6;см. ниже «Эрос невозможного») напоминает
индивидуальный половой акт слияния и расчленения мужского и женского сексуального либидо с оргазмом в момент слияния (стык 4 и 5 фаз). Таково очень грубое и неполное представление о симбиозе Эроса и Танатоса в сообществе, к уточнению которого и приступим.
Представим себе пациента, испытавшего тяжелейшую истерию в какой — либо травмирующей сцене (психоз) с последующим впадением в глубокую депрессию (невроз). Травмировавшая сцена при этом оказывается очень глубоко вытесненной в бессознательное, длительно пребывая в таком состоянии и принося душевные страдания пациенту. Пациент не способен не только держать эту сцену перед глазами или в сознании, но и в неглубоком бессознательном. Для выведения пациента из этой депрессии терапевт должен воспроизвести перед пациентом травмировавшую его сцену. Но по времени, месту и другим обстоятельствам это, как правило, невозможно, но возможно её сделать психически тождественной первоначальной, а в отношении реальной — максимальноправдоподобной. В этом и состоит терапевтическая задача врача. В результате должно возникнуть «катарсисческое отреагирование» (катарсис — очищение) травмировавшей сцены и пациент временно получает психическую устойчивость. Если при этом представить, что врач и пациент проживают совместно и не могут заниматься одними только терапевтическими сеансами, надо обоим заниматься жизнеобеспечением и обороняться от врагов, то естественно, что соответствующие картины не могли не найти своего отражения в Священном Писании. Воспроизводя травмировавшую сцену, достоверную только психически, а не реальную, врач должен превратиться в смещённый по фазе зеркальный фантом пациента. Совместное сосуществование реальности и смещённого зеркального фантома изложено в обоих Заветах. Итак, в нашем представлении врач — второй (универсальный) культурно-исторический тип бессознательного, а пациент—первый (множественный). Воспроизведём хотя бы один психический эквивалент травмирующей сцены. Потоп — смещённый по времени психический эквивалент реальной сцены сразу после убийства сексуального монополиста, «Карабаса-Барабаса» (вожака стаи или отца первобытной орды), который после убийства уже не «Карабас-Барабас». В ветхозаветной сцене потоп — психический эквивалент реальной сцены (по Библии) гнева Бога при изгнании из Рая, а возникший стыд наготы — следствие побудительного мотива отцеубийства — устранения сексуального монополиста. Интерпретация потопа — еврейская пассионарность в фазе невротического вымирания первого культурно-исторического типа бессознательного.
